Тонкие струйки либбо пока что не представляли из себя ничего особенного, они напоминали робкий ключик, что день за днём смачивал грунт в котловане.

Когда Зархель впервые спустился вниз и окинул взором всё это погребённое под толщей эпох великолепие былых времён, в его голове будто что-то щёлкнуло. Он получил незабываемое впечатление, которое затем перевоплотилось в тягучую и густую навязчивую идею, что призывала его, своего первооткрывателя, поселиться поближе к источнику с магической субстанцией.

После того, как Зархель впервые обмакнул руку в свежее либбо, он сам навсегда преобразился. Прав был Эйман Данаарн, заявив, что главное слово для советника именно — «метаморфозы». Внезапно плоть Зархеля принялась хиреть и чахнуть, его пальцы на руках и ногах зарастали чешуей и будто бы превращались в лапы рептилии, зато колдовские способности мужчины невероятно возросли. Он словно испил чудотворной водицы из предвечного океана Бессмертия, Лассы, в котором дремал демиург, создатель миров, крылатый исполинский дракон Ра’Ум, и сам обрёл непревзойдённое могущество. Затем мысли Зархеля запрудили голоса, что сладко и волнительно шептали одно и то же: «приди в дом, приди в дом, наш господин, и исполни пророчество».

Впрочем, отчего-то фраза «наш господин» в уме Зархеля заменилась на «мой повелитель», и вот так Главный советник совершил свою роковую ошибку: он неверно истолковал то единственное, что следовало понять должным образом. Зархель постановил, будто мумия жрицы — это подлинное олицетворение Тысячелетней Фахарис, богини-покровительницы Орма, которая говорит с ним, избранником небес. Орм окружали не только равнины и заливные луга, но ещё топи и мари, и бог, который разлагает тела, а из останков лепит новую жизнь, отлично соответствовал подобным пейзажам. В болотах легко сгинуть без вести, однако опытные травники и лекари прекрасно знали, насколько целебные и драгоценные растения произрастают здесь.

— Дядя?

Зархель вспоминал, как он шагал босыми ногами по плитам руин древнего храма, направляясь к мумии своей покровительницы, Отравляющей Фахарис, но его выдернул из блаженства грубый голос Дуностара.

Разлепив веки, Главный советник увидел встревоженное лицо племянника и сразу спохватился.

— Да, идём.

Мужчина поднялся на ноги, разгладил помявшиеся полы одежд и двинулся в северную часть шатра.

— Ваша Светлость, не позволяйте этой грязной твари прислуживать Вам. Неизвестно, что ей в голову взбредёт, пока Вы почиваете, — седьмой ар взялся за рукоять меча, который всегда был наготове, и чуток наклонился в сторону безразличного негуля.

— Вздор! — Зархель взмахнул сложенными пальцами на племянника. — Тебе не о чем беспокоиться. Знаешь ли, я владею мечом не хуже твоего. И научился этому ремеслу задолго до твоего рождения, мальчик мой. У меня много опыта.

Уже вдвоём ары Аон прошли в северное крыло шатра, где их давненько дожидались гости.

Донг дома Быстрых Рек, второй ар Ална Ид-Ремон Зелёный и донг дома Глубоких Озёр, четвёртый ар Адана Ид-Орбин Синий сидели за массивным деревянным столом и распивали приветственный напиток. Они были связаны так же неразрывно, как и границы их земель, как синий и зелёный цвета связывались в воображении жителей Элисир-Расара, как изумрудная вода и лазурные небеса, отражённые в ней, и всегда совместно управляли своими владениями. Издревле правители домов Алн и Адан следовали единой дорогой и никогда не подводили один второго.

Земли Быстрых Рек и Глубоких Озёр, расположенные немного южнее, северным краем примыкали к наделам Тёмных Ручьёв, сплетались друг с другом сложным пограничным узором, а на юго-востоке подступали к рубежу дома Дубовых Рощ.

Двенадцать донгов были избранными представителями от двенадцати наиболее знатных и могущественных домов Элисир-Расара, и деньги здесь не всегда играли ключевую роль. Например, у дома Дубовых Рощ хоть и имелись обширные вотчины, однако их территорию покрывали густые и непроходимые дубовые леса. Ары Маль — дома Дубовых Рощ, — никогда не располагали внушительными богатствами, у них даже порой не хватало запасов продовольствия на зиму для местных жителей. Зато их голос высоко чтили, а к мнению прислушивались, ведь жрецы Дубовых Рощ прослыли истинными мудрецами и надёжными предсказателями будущего. Дом Одиннадцати Островов, Гао, наоборот был заселён потомственными торговцами, мореплавателями и купцами, сколотившими себе несметные состояния. Однако там, где в чести золотые жилы и серебряные горы, в жилах телесных обычно течёт слишком мало благородной крови — ары дома Гао никогда не принадлежали родовому дворянству, и все свои титулы они приобрели не очень славным путём. А у дома Янтарной Башни вообще не было ни земельных наделов, ни каких-либо доходных предприятий, и существовал он за счёт пожертвований, однако мало кто в Элисир-Расаре мог соперничать в благородстве со жрецами-небесниками. Впрочем, их голос на совете далеко не всегда учитывался, да и донг Зиртана, первый жрец, Слепой и Безымянный, почти никогда не удостаивал залы собраний своим присутствием.

Дом Чёрных Ворот, Кирн, занимал спорную позицию на полуострове Элисир-Расара, угнездившись возле перешейка, что соединял королевство с основным материком, и издавна населялся умелыми и храбрыми воителями. Правда, теперь ситуация изменилась, и именно через дом Кирн развернулись все наземные торговые дороги, по которым чужестранные торговцы вели свои нагруженные караваны в столицу Исар-Динны с тех пор, как Зелёное море взбунтовалось и в его недрах зачастили катаклизмы. Ары Кирн собирали с купцов пошлину и стремительно богатели.

Посему, те из домов, которые не обладали каким-то действенным оружием — ни деньгами, ни славой доблестных воинов, ни именем благородных мужей, ни выгодным местоположением, вынуждены были обходиться подручными средствами, заключая сомнительные союзы и интригуя за спинами и соратников, и соперников. В конце концов, каждому цветку нужны лучи солнца, это — вопрос выживания. Донги Алн и Адан поставили на победу Зархеля и королевы-регента задолго до того, как начались глобальные перестановки в королевстве, и, между прочим, уже немалое выиграли от такого содружества.

— Дорогие друзья! Его Светлость Ид-Ремон Зелёный и Его Светлость Ид-Орбин Синий! — торжественно воскликнул Зархель. — Моё сердце ликует от встречи с вами, глаза мои рады видеть вас.

Главный советник замер напротив прохода, и его фигура в кроваво-бордовом балахоне закрыла собой потоки солнечных лучей. Донги оторвали взоры от стола, на котором забавлялись игрою в кости, и их весёлое расположение духа сразу улетучилось: уж слишком сейчас Зархель выглядел зловеще. Его окружал сизо-голубоватый ореол, и многочисленные драгоценные камни на расшитых одеждах советника то и дело вспыхивали белыми отблесками. Позади Зархеля возвышался огромный Дуностар, весь в чёрном и тёмно-синем, с массивным мечом в ножнах, соответствующем его видному росту. Седьмой ар дома Аон славился грозным характером и недюжинной силой, а ныне так вообще походил на истинного демона, восставшего из Междумирья.

Ид-Ремон и Ид-Орбин, которые