Основная идея аскетизма… <заключается в том,> что сексуальная сила, заложенная в сперме, может быть перенаправлена в духовную и на самом деле храниться в голове. …брахмачарин стремится превысить и преобразовать сексуальную силу в целях достижения более высокой задачи освобождения[422].

Тот, кто ценит свою сперму и направляет ее силу вверх, может достичь личного и духовного могущества, а также поддерживать высокий уровень физической подвижности и сообразительности, необходимой для успеха ученика.

Грихастха, или жизненный этап главы семьи, – единственный, когда целибат неуместен. И действительно, муж и жена не только должны вступать в супружеские отношения, но кроме того это им еще может нравиться. Несмотря на радости сексуального общения в тот период жизни, когда оно допустимо, некоторые супружеские пары соблюдали брахмачарью. Наиболее известным тому примером является Махатма Ганди, постоянно проверявший свою решимость тем, что спал с красивыми и обычно обнаженными молодыми женщинами. Ганди, как и многие другие индусы, сравнивал эротику с животной страстью и полагал, что «мужчина, не соблюдающий целомудрия, теряет стойкость, становится бессильным и малодушным… <не>способным к сколько-нибудь значительным усилиям»[423]. На этом этапе жизни женатый глава семьи, как было принято в соответствии с ритуалами, стремится к достижению целей, поставленных этим миром, включая материальный и профессиональный успех. Он преданно заботится о семье и выполняет свои обязательства перед обществом.

Глава семьи с особым усердием исполняет духовные обязанности перед богами и предками. Он следует привычным религиозным ритуалам и растит сыновей, которые позже будут приносить погребальные пожертвования предкам. Главным в браке является рождение детей, и индуистские божества, обычно изображаемые вместе с их не столь целомудренными супругами, состоят в браке. Индуистские верующие, посещающие храмы, рассматривают брак не столько как уступку человеческой слабости, сколько как один из этапов духовного роста в ходе путешествия длиною в жизнь.

Стадия главы семьи в жизни мужчины должна закончиться, писал Ману, когда его плоть покрывается морщинами и отвисает, темные волосы седеют, его окружают внуки. Его новым ашрамом становится ванапрастха, или лесной житель, и его жена, поклявшаяся соблюдать целибат, на этом жизненном этапе может оставаться с ним. Немногие индусы достигают этой стадии. Тех, кому это удалось, нередко высмеивают как фанатиков, но вместе с тем уважают за их аскетизм и преданность индуистскому идеализму.

Лесной житель предан аскетизму. Его питание ограничено овощами, цветами, кореньями и фруктами. В самый разгар летней жары он может усилить собственные физические неудобства тем, что разжигает пять костров. Зимой может носить влажную одежду. Он постоянно читает наизусть вслух священные ведические тексты, и, как говорит Ману: «он должен себя контролировать, жить духовной жизнью, дружески относиться к другим; он всегда должен давать и никогда не должен брать, испытывая сострадание ко всем живым существам»[424]. Кроме того, лесной житель должен также отказаться от сексуальных отношений и неукоснительно соблюдать целибат. В престарелом возрасте, как и в юности, ему следует отказываться от всех чувственных страстей, сохранять по возможности сперму, стремиться к более полному пониманию себя самого и слиянию с высшим существом.

Четвертый ашрам – саньяса, встречается еще реже, чем третий. В соответствии с Бхагавадгитой его цель состоит в том, чтобы стать «человеком, который никого не ненавидит и не любит», поскольку это является необходимым предварительным условием, чтобы избежать возрождения и вместо этого достичь мокши, или духовного освобождения. Это глубокое равнодушие, призванное изгладить порок кармы, распространяется на собственное тело саньясина и его социальный статус, его прошлое и будущее. Аскетизм, на который он себя обрекает, еще более суров, в частности он должен перестать пользоваться огнем. Кроме того, он прекращает приносить жертвы богам, поскольку у него нет больше никаких земных целей. Он становится странником, которого чужие люди могут покормить или оставить голодным, у него теперь нет ни пожитков, ни надежд, ни обязательств, ни гордости. Он проводит время в размышлениях о Боге и повторяет священные тексты, «живет в согласии со своей вечной, неизменной духовной сущностью, и больше ни на что не обращает внимания»[425]. В конечном итоге, эта соединенность позволяет ему наконец освободиться от цикла возрождений.

Классический индуизм, как и христианство, в основном соблюдался скорее в противоречии с законом, чем в следовании ему, но тем не менее именно в соответствии с ним формируется представление о мире бесчисленных миллионов мужчин и женщин, их взгляд на значение и природу божественного и человеческого существования. Основополагающая роль целибата в метафизической схеме вещей играет в индуизме важнейшую роль по двум причинам: во-первых, для сохранения ценной жизненной силы в сперме, потом преобразующейся в энергию, и, во-вторых, как единственный способ отказа и преодоления земных страстей, достижения мокши, стремления к близости или соединению с высшим существом.

Точно так же, как в сущности христианства заложена апостольская жизнь, в основе индуизма, а также индийской культуры, лежит аскетизм. Тем не менее индуистский аскетизм кардинально отличается от христианского если не в практическом смысле, то по поставленной цели, поскольку его суть не определяется дуализмом разума и тела. Индийские аскеты не стремятся к отречению от своих тел, они скорее дисциплинируют их, чтобы расширить умственные и духовные возможности. Для создания тапас – внутреннего жара или энергии, способствующей достижению их цели освобождения души, – они часто обращаются к практике йоги, направленной на «смирение тела, смирение дыхания и, в конечном итоге, смирение разума»[426].

В наше время некоторые саньясины – приверженцы этой крайней формы аскетизма, живут вместе в ашрамах, или орденах. Другие предпочитают жить в одиночестве. Женщины тоже могут отречься от мирской жизни, тогда их будут называть садхвис или саньясинки. Независимо от того, объединены они с другими сектантами или живут в одиночестве, эти аскеты обычно носят особые одежды – накидки цвета охры, напоминающие одеяния преступников, или ходят нагие, как люди, утратившие чувство гордости. Их волосы – длинные и свалявшиеся или обрезанные бритвой – свидетельствуют об их безразличии к своему положению и внешнему виду.

Когда саньясины присоединяются к орденам, они выбирают такие, которые, по их мнению, возглавляют могущественные и достигшие совершенства гуру, после чего подчиняется им с безоговорочно. Каждый орден имеет особую доктрину с определенными целями и путями их достижения. Члены таких объединений должны выполнять правила и придерживаться основных принципов этих орденов, а также соблюдать «моральную чистоплотность, искренне стремиться к достижению высшей реальности и верить в гуру»[427]. Целибат является определяющим измерением моральной чистоплотности.