Если же Святослав предпочитал меч, то его рукоять сверкала бронзой, серебром или всечками разных металлов попеременно, но ножны не были украшены. Резной наконечник ставился на них иногда – ведь меч был достаточно коротким, чтобы не задевать землю. Кроме того, он высоко висел на ременной перевязи через грудь, прижатой на талии воинским поясом. Все мечи того времени крепились одинаково, по образцу позднего римского кавалерийского меча – спаты. Плечевой ремень обматывался вокруг ножен и проходил через вертикальную скобу на их лицевой стороне, которая не позволяла ему соскользнуть вверх. Как ни странно, такой подвес в экспериментах показал себя устойчивым и даже удобным.

На голове у Святослава и его наиболее опытных воинов был сфероконический шлем с кольчужной пелериной-бармицей, как у всех тяжеловооруженных воинов Европы X века. Железный шлем выковывался из четырех сегментов, соединенных внакладку заклепками и опоясанных железным обручем. К нему снаружи крепились бармица, а изнутри – кожаный подвес, который не давал голове соприкоснуться с куполом (примерно как в современных строительных касках). Шлем надевался на войлочную, вязаную или сшитую из шерстяной ткани шапку в форме колпака или полусферы. Шапку, кстати говоря, мужчины на Руси не снимали, даже когда оставляли в сенях меч, входя в дом. Это уберегало их от перепада температуры и сквозняков. То, что позже Святослав встретился с ромейским императором без шапки, могло означать его высокую степень неуважения к противнику.

Конечно, в шлемах допускались некоторые вариации. Например, сегменты могли быть соединены не внакладку, а приклепаны на вертикально поставленные полуобручи, для пущей крепости. Мастер мог собрать шлем из трех, а то и двух сегментов. Он мог изобразить на лбу воина декоративные «глаза» и опоясать шлем растительным орнаментом. А мог, работая на суровых хазар, выполнить заклепки в виде граненых шипов.

Лица воинов были открытыми. Только у диких шведов в маленьком торговом городе Бирка кто-то имел необычный полусферический (!) шлем с полумаской, имеющей большие «совиные» глаза. Похожая, но богато украшенная полумаска, уберегающая от рубящего удара в лицо, найдена без шлема в древнем Киеве. В Степи, видимо, в это время уже появились шлемы с полной маской, в деталях изображающей человеческое лицо. Вне боя она вертикально поднималась на петле на лбу шлема и крепилась ремнем к кольцу на его куполе. Возможно, старую традицию римских конных шлемов с масками продолжали в Восточной Римской империи. По крайней мере Святослав, упорно желавший сразиться с главным ромеем, зарубил сплошь закованного в латы главу его телохранителей в уверенности, что сразил императора. Но это было отступление от общей тенденции иметь в бою лица открытыми. Даже плоские железные «носы» на массовых сфероконических шлемах, к которым крепилась закрывающая лицо бармица, вошли в моду только в следующем столетии.

Важным, но при Святославе еще не определяющим оружием былинного времени был боевой конь. Его снаряжение на Руси, реконструированное Кирпичниковым, поражает роскошью: оно все изукрашено сверкающими металлическими бляшками (серийного производства). Тут надо заметить, что по бляшкам мы и узнаём, например, форму конского оголовья, ведь его кожа не сохранилась. Неудивительно, что русские кони вообще представляются нам в «уздах златом кованных», как у былинных богатырей, даже если «злато» – это штампованная бронза, залитая для солидности изнутри свинцом.

Все элементы снаряжения боевого коня X века, включая седло, знакомы нам и используются с небольшими изменениями сегодня. По некоторым позициям, например, стременам и шпорам, в том числе богато украшенным, Русь опережала все другие европейские страны, что является как заслугой наших мастеров и их заказчиков-воинов, так и в немалой степени успехом наших археологов. Во времена Святослава круглые в месте опоры ноги стремена говорят нам о мягкой воинской обуви, без твердой подошвы. А простые шпоры с небольшим шипом, как современные спортивные, – о том, что всадник не был перегружен доспехами и легко находил общий язык с конем.

Утраченную сегодня прекрасную идею раскрывают сохранившиеся металлические рукоятки плетей со странными на вид лирообразными металлическими подвесками на кольце, к которому крепилась ременная плеть. Реконструкция показала, что эти подвески звенят, как камертоны, показывая лошади, что всадник желает выполнения приказа, и если не дождется этого – может ударить. При этом сделать две одинаково звенящие плети почти невозможно! Лошадь очень тонко воспринимает мир на слух, а мы используем это хуже, чем делали воины Святослава.

Суммируя наблюдения Кирпичникова в книге о снаряжении всадника и верхового коня на Руси, надо признать, что князь располагал отлично снаряженной для боя и похода конницей. Но сражаться против степняков ему было выгоднее в пешем строю. Русская броня была более уязвима для стрел, чем степной пластинчатый доспех. Щит не крепился к левому локтю и не мог использоваться в бою, чтобы закрыть лицо, – ведь левой рукой всадник держал повод. Если дружинники Святослава были величайшими мастерами, способными в суматохе боя управлять лошадью ногами, корпусом и голосом (что даже у лучших военных кавалеристов впоследствии не было принято), то щит в левом кулаке не давал возможности, например, стрелять из лука. В то время как степной локтевой щит не мешал править лошадью и стрелять. Не слишком многочисленные мечи русов доставали лишь на короткое расстояние. Сабли их тоже были короче хазарских, не только длинных, но и массовых. Наконец, самый лучший боевой конь слишком нежен, уязвим и непредсказуем, чтобы обеспечить боевое взаимодействие сверхстойких воинов Святослава, стоявших за други своя, несмотря на усталость, кровь и раны.

Не превосходя соседей оружием, русская дружина прославится своим боевым духом и мастерством. Обратите внимание: все знаменитые сегодня иностранные школы боевых искусств пестуют мастерство индивидуального боя. Все зарубежные фильмы демонстрируют победы и одоления индивида, на которого ополчаются толпы врагов. Потому что эти толпы, в свою очередь, состоят из крайних индивидуалистов. Никто и не думает представить «групповой Шаолинь». Потому что такового нет.

Но русы формировались именно как боевой коллектив. Еще до Святослава в основе их воинского обучения и действий лежала тактика группового боя, в котором два воина в три раза сильнее, чем один. Когда Суворов спокойно утверждал, что соотношение сил один к пяти гарантирует русским победу, он имел в виду не то, что один русский солдат сильнее, храбрее или умелее пяти иностранных. Он был уверен, что любой отряд его солдат непременно разобьет более многочисленного неприятеля, потому что этот отряд действует как «одушевленный могучий организм».

Все последующие битвы Святослава показали, что единство, заложенное в самом понятии «дружина», вместе с двадцатью годами совместного воинского обучения дает русам чудесный, воистину волшебный перевес над иноземными противниками. И гибель князя станет неизбежной, когда его дружина разделится.