серебряной насечкой. Среди украшенных топоров или, скорее, топорков есть такие маленькие и легкие, что они больше похожи на символ власти, чем на боевое оружие. Носили их, как позже шестопер, просто заткнув за пояс, в то время как обычный боевой топор вешали в кожаном чехле на пояс.

Топорки эти прославились во время мятежа волхвов в 1071 году. Воевода Ян Вышатич, приехав собирать подати в Белоозеро, нашел огромную толпу смердов во главе с волхвами на реке Шексне. Он вышел к ним «сам, без оружья», с одним топорком. Когда волхв хотел ударить его топором, Ян, «обернув топор» (то ли волхва, то ли свой), «ударил обухом», начав общий бой. В то же время в Великом Новгороде князь Глеб Святославич в одиночку подошел к волхву, на сторону которого встали большинство горожан, с топором, прикрыв его плащом.

– Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера? – спросил князь.

– Знаю всё, – ответил волхв.

– А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?

– Чудеса великие сотворю! – заявил волхв.

«Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись». Впоследствии новгородцы изгнали князя Глеба, а язычники все равно убили его. Но отличные боевые свойства княжеского топора он доказал[178].

На юге Руси копье было распространено больше, чем топор. В основном это были копья с небольшими листовидными или кинжалообразными наконечниками, крепящимися к древку металлической втулкой довольно малого диаметра, до 3 сантиметров в самой широкой части. Это говорит нам, что копье крепилось на легком древке и предназначалось для быстрого удара. Никакой металлической оковки, какую мы часто видим впоследствии, вплоть до казачьих пик Первой мировой войны, на древках не было. Копьем, как и мечом, не фехтовали, но наносили стремительный удар и отдергивали, чтобы противник не мог тонкое древко сломать или срубить.

Иногда археологи находят копья с большими, напоминающими кавказский кинжал наконечниками. Такие копья были статусным оружием в Скандинавии.

На Руси большой наконечник на толстом древке использовался при охоте на крупного зверя, в особенности на медведя. В этом случае на древке за наконечником делалась поперечина – упор, который не позволял зверю, наткнувшемуся на копье, продраться, пропуская сквозь себя древко, до охотника. В Скандинавии такое копье называлось «рогатым», на Руси – рогатиной. Отдельные находки украшенных рогатин относятся ко времени после Святослава, когда охота на крупного зверя стала элитарным развлечением знати. Более поздним является и копье-совня с наконечником, напоминающим казачий кинжал-бебут. Таким копьем можно было нанести рубящий удар большой силы. Но это стало актуальным только после заметного усиления шлемов и доспехов в XIII веке, когда дружина превратилась в тяжелую рыцарскую кавалерию.

В исторической реконструкции применение легкого копья справедливо связывают с легковооруженными воинами, часто не имевшими доспехов, действовавшими из задних рядов и на флангах дружины. Защитой копейщикам, держащим древко двумя руками, служили воины первых рядов со щитами. Перед копьеносцами стояла задача не обязательно убить или серьезно ранить врага, но ограничить его боевые возможности, например пронзив ступню или икру. Воины первого ряда, казалось бы, могли использовать против кавалерии рогатины с довольно толстыми древками, упирая их задний конец в землю, как при схватке с медведем. Но охотничьи рогатины были короткими, а копья византийских всадников, с которыми вскоре столкнется дружина Святослава, длинными. К тому же находки рогатин слишком редки, чтобы их можно было счесть боевым оружием, разве что у единичных воинов.

Зато короткие копья-сулицы, не выше человеческого роста, могли бросать все. Воин в доспехах со щитом вполне мог держать в левой руке, вместе с рукоятью щита, еще и пару сулиц. Защитное оружие совершенно не мешало их метанию, которое оставляло время сомкнуть щиты. Сулиц найдено довольно много – они легко терялись, особенно если их бросали с коня. Удаче археологов способствовал и обычай не закреплять наконечник сулицы на древке: так враг, выдернув не попавшую в цель сулицу из земли, не мог сразу бросить ее назад, ведь наконечник оставался в почве. Часто предки не считали необходимым делать наконечник сулицы, как у копья, с втулкой. Достаточно было выковать тонкий хвостовик, как у наконечника стрелы, чтобы держался на просверленном с торца древке. Сулица лишь теоретически могла пробить шлем, доспехи и даже щит. Ее сила была в точности броска. Чтобы попасть в незащищенное место противника с 10, максимум 20 метров, Святославу и его дружине приходилось упорно тренироваться. Только мастера могли дождем сулиц не просто повредить щиты, но нанести врагу серьезный урон до схватки стенка на стенку.

Точнее и убийственнее сулиц оказывались стрелы. Их железными наконечниками завалено все пространство Восточной Европы, особенно в южнорусской лесостепи. Складывается впечатление, что после боя стрелы не собирали. Они были, как пули, расходным материалом. И точно так же соответствовали нескольким стандартам по форме и весу. Самыми распространенными формами наконечников были ромб с двумя заточенными передними гранями, кинжал, ивовый лист и… почти точное подобие автоматной пули калибра 5,45, только квадратного сечения, со старательно выточенными посреди каждой стороны квадрата канавками. Получалась, если смотреть на наконечник с острия, четырехлучевая звездочка с четырьмя режущими гранями. Такие наконечники были чуть меньше (в размер современной нам пули) и чуть легче остальных. Они могли проскользнуть в кольцо кольчуги, но с меньшим весом имели и меньшую убойную силу.

Наши разумные предки не тратили бы массу времени и сил на изготовление режущих граней, если бы считали эффективными и даже «бронебойными» наконечники в виде шила. Воина в доспехах он не мог серьезно ранить или убить, рана от него и на голом теле была невелика. Задачей обычного наконечника длиной 3–5 сантиметров было пробить, точнее – прорезать путь древку: шило для этого не подходит совсем. Скорее всего, относительно редкие шила, долота, полумесяцы и наконечники с зацепами предназначались для охоты на мелкую дичь, птицу и рыбу. Массовые боевые наконечники никаких крюков и острых выступов, мешающих их извлечению из тела, не имели.

Расходный характер стрел побуждал не тратить время на изготовление втулок: втульчатых наконечников найдено меньше чем один на сто черешковых. Сужающиеся, похожие на шило черешки были длиной с внешнюю часть наконечника и даже больше. Они вставлялись в стрелу глубоко и крепко. Боевые наконечники обычно имели между черешком и рабочей частью плоский упор, чтобы при ударе в цель наконечник не уходил в древко. Ведь стрела весом в 50–80 граммов поражала цель за счет скорости. При малейшем торможении, например погружении наконечника в торец древка или сминании его острия о доспех, кинетическая энергия падала катастрофически. Это позволяет нам лучше понять русский фольклор.

Богатыри в былинах обязательно поражают недруга каленой стрелой. Твердость