— В чем дело, начальник? — Гримаса, похожая на оборванную улыбку, метнулась от его губ к скулам.

Янис шагнул к нему и стальным концом приподнял его подбородок:

— Рыло на меня, тварь! А теперь все с самого начала! Только правду!

— Что не так? Я тебе все сказал!

— Все не так. Потому что п*здишь ты, Лава. Не ты это сделал, но зачем-то берешь на себя.

— Правду сказал! — Глазки его трусливо забегали из стороны в сторону, руки опять задергались.

— Никто тебе не поможет. Знаешь, что у меня в руке? Должен знать. Папин «выключатель». До сих пор безотказно работает. Иногда я им пользуюсь. В особых случаях. Ни разу не подводил.

— Мне пох*й, я смерти не боюсь, — трясясь, выдавил зек сквозь зубы.

— Знаю я, что терять тебе нечего. Что подохнешь ты скоро от неизлечимой болезни, поэтому смерти не боишься. Полгода не проживешь. И что деньги за эту лажу баба твоя получила. Я все про тебя знаю... Смерти не боишься... а боли? Боли боятся все. Первым ударом я раздроблю тебе правое колено, вторым ударом — левое. Третьим — я сломаю тебе ключицу, а четвертым — разнесу башку. Все девять кругов ада на земле тебе устрою.

— Ты не можешь вот так! — Ловягин рванулся на стуле.

— Я все могу. — Янис отступил на шаг, снял с себя кожаную куртку и бросил Ивану.

— Есть же права человека... Меня вообще не должно здесь быть! У меня есть права!!! — верещал он.

— Права человека существуют для человека. Ты не человек. Быстро ты не умрешь. Я тебе все кости посчитаю. А потом кожу чулком сдеру, наизнанку выверну и обратно надену.

— Меня будут искать... раз ты вытащил меня с зоны... будут искать.

— Никто тебя искать не будет. Никому такой кусок дерьма, как ты, не нужен. Знаешь, сколько я денег отвалил за это рандеву? Мне ни одна баба так дорого не обходилась. За такие деньги мне даже труп нашли, который на твою шконку кинут, если ты сегодня не вернешься, — засмеялся Янис.

Размахнувшись, он, как и обещал, рубанул Лаве по правому колену. Зек взвыл, выпучивая глаза от невыносимой боли.

— Зря думаешь, что выдержишь. Я знаю множество извращенных способов, как заставить тебя говорить. Этот самый простой. Все в твоих руках, урка.

Майер мог и не заниматься этим собственноручно, но все, что связано с отцом, было слишком лично и слишком больно, чтоб доверить это кому-то другому.

Андрея передернуло от омерзения, но останавливать Яниса он и не думал. Пусть бьет. Пусть хоть до смерти забивает этого зека, но выбьет, что его отец не виноват. Он не верил в его вину.

Некоторое время Лава пытался придерживаться своей версии, и его нечеловеческие вопли вперемешку с глухими ударами биты раздавались по всему ангару.

— Кто тебя на эту тему зарядил? — чужим голосом спросил Андрей, устав слушать визги Ловягина.

— Отвечай! — велел Янис.

— Фил... Не я это. Не Рысь. Левое дело! Не по понятиям! Это не заказ, это личное! Не по бизнесу! Кто-то из своих! Личное это!

— Еще раз скажи! Отчетливо! — Андрей шагнул ближе.

— Не Рысь... не он... он бы никогда... гнилое дело...

Андрей хотел выдохнуть от облегчения, но не смог. Ни вдохнуть не мог, ни выдохнуть. Все внутри странно закаменело. Он бросился на улицу и часто задышал, понемногу успокаиваясь.

Братья вышли следом. Янис снова надел куртку и предложил Андрею закурить.

— Привыкай, Андрюша. Или ты, или тебя. Такие в нашем мире волчьи законы. Иногда на ужин приходится есть человечину.

Андрей взял сигарету осторожно, боялся, что друг заметит дрожь в его пальцах.

— И не страшно тебе по таким законам жить?

Майер глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

— Не я их придумал.

Едва заметно кивнув, Андрей замолчал. Молча они докурили. Потом Даня оттеснил брата от водительского места и сел за руль. Янис устроился сзади рядом с Андреем и, достав телефон, набрал номер Виктора Олеговича.

— Будь спокоен, отец, все выяснилось. Прости за сомнения... Мы куда? — усмехаясь, посмотрел на Андрея. — Стресс снимать.

Андрей забрал у него трубку.

— Все хорошо, папа. Буду поздно. Наверное, завтра. Отдыхай. Потом поговорим...

Меньше чем через час они сидели в ресторане, в уютном полутемном кабинете Дани. Янис выставлял бутылки с виски, водкой и абсентом. Даниил молча выгребал из шкафа стопки, а Андрей все еще не чувствовал ног после пережитого стресса.

— Слушай, я в эту игру уже сто лет не играл, — рассмеялся он, глядя на заставленный алкоголем стол. — Мы так в хлам нажремся.

— Угу, — посмеялся Янис, — как в старые добрые времена. Так и надо в хлам. Столько напряга в последнее время.

— Меня отпускает уже от одного взгляда.

— А меня еще нет.

— Как ты понял, что он врет? — спросил Даниил, разливая алкоголь по узким рюмкам.

— Эники-беники ели вареники, вышел на палубу пьяный матрос... — начал считать Янис, — ...у меня водочка... — щелкнул пальцами, влил в себя водку и отставил пустую рюмку в сторону. — Знаю, потому что я там был. Не домой отец шел, а из дома. Он уже вернулся домой и вышел снова. Я его на пороге встретил и стал просить мороженое. За мороженым мы пошли. Если б Лава отца расстрелял, он бы знал, что там был мальчик.

— Ты не знал? — спросил Андрей, увидев, как удивился Даня.

Произнеся про себя считалочку, он тоже вытянул рюмку с водкой.

— Нет, — растерянно сказал Даниил. — Я у бабушки был. Не помню, зачем нас тогда разделили. Почему ты никогда не рассказывал об этом?

Янис указал на длинный ряд рюмок:

— Не отставай. Что это изменит? Я не помню ничего. Помню, что слышал выстрелы... звал отца... потом меня забрали. Как хочешь... эники-беники ели вареники... виски...

— Эники-беники ели вареники... — медленно считал Даня, — у меня абсент...

— Скоро к тебе придет зеленый матрос...

— Уже в пути...

— Ты так и не сказал. Если б все оказалось правдой, что бы сделал? — напомнил Андрей.

— У меня на эти темы фантазия бурно развита, но я старался об этом не думать, — признался Янис, —