— Я тоже верю в это. Особенно сегодня.

— Правда?

Он кивнул и покосился на грузовик за спиной:

— Ну… помнишь, я отказал тебе утром. Когда ты пригласила на выпускной.

Кровь бросилась в лицо.

— Кажется, помню.

— Мне нужно было ехать на соревнования в Роардейле. Вот уже несколько недель, как я опять выступаю.

— Знаю.

Илай удивился, а это, надо сказать, большая редкость.

— Откуда?

— Следила за турнирной таблицей в Интернете. Ну и как ты выступил?

— Победил.

— Класс! — улыбнулась я. — Значит, решил вернуться к велосипедным трюкам?

— Нет. Хватит с меня.

— Ты бросаешь выступления?

— Ухожу на отдых, — поправил он. — С сегодняшнего дня.

— Почему?

Илай снова качнулся на каблуках, вглядываясь в темную улицу.

— Я хотел завязать с экстримом еще в прошлом году. Понимаешь, поступил в колледж, надо было учиться, а потом…

Илай задумался, а я лучше помолчу, потому что он никогда не пользуется хитрыми уловками, чтобы заставить собеседника закончить фразы вместо себя. Илай всегда знает что сказать, даже если потребуется некоторое время для раздумий.

— …погиб Эйб. И жизнь остановилась. Но мне не так хотелось уйти из игры.

— Ты хотел напоследок занять первое место и уйти победителем? — предположила я.

— По крайней мере, попытаться. — Он провел рукой по волосам. — Извини, что так по-свински поступил сегодня утром. Наверное, стоило сразу рассказать о причинах отказа.

— Все ясно, — успокоила я. — Просто ты поступил так, как считал правильным.

— Верно, — согласился он.

Мимо проехала машина, ослепив ярким светом фар, замедлила на мгновение ход перед поворотом и помчалась дальше. Оглядев меня с ног до головы, Илай прищурился и поинтересовался:

— А куда ты ехала?

— На выпускной бал. А ты?

— Туда же. Лучше поздно, чем никогда, верно? — усмехнулся он. — Подвезти?

Я отрицательно покачала головой, и Илай удивленно поднял брови, но сказать ничего не успел. Я притянула его за руку, поднялась на цыпочки и поцеловала. Поцелуй вышел долгим и сладким, и пока он длился, я снова увидела нас словно со стороны: два темных силуэта посреди Колби — небольшого городка в огромном мире — в правильном месте и в правильное время.

Отступив на шаг, я улыбнулась, села на велосипед и несколько раз объехала Илая. А он медленно поворачивался на месте, провожая взглядом, — словно совершал магический обряд.

— Значит, подвозить тебя не надо? — переспросил он, хитро улыбаясь.

— Нет, — усмехнулась я в ответ. — Встретимся на балу.

В столовой университета Дефрис подают приличный кофе, но назвать его первоклассным — язык не повернется. Одна отрада — пей сколько хочешь, огромными кружками. Кстати, со временем я привыкла и к его не слишком изысканному вкусу.

Накрыв крышечкой внушительную кружку кофе, я сунула ее в перевозочную упаковку и свободной рукой закинула сумку за спину. На дворе — октябрь: с каждым днем становится все холоднее, и осень все больше вступает в свои права. Кто в такое время года откажется от бодрящего напитка?!

Я села на велосипед, осторожно балансируя упаковкой с кофе, и медленно покрутила педали в сторону общежития. Не успела доехать, как началась мелкая морось, а когда добрела до комнаты, в окно уже вовсю барабанил осенний ливень.

— Ой! — воскликнула Мэгги, уставившись на меня с двухэтажной кровати, пока я вытряхивала у входа плащ. — Я-то полагала, ты уже уехала.

— Пока нет, — ответила я. — Пришлось кое-что доделать.

Она зевнула, снова вытягиваясь на кровати.

— Кстати, звонил твой телефон. Уже пару раз.

Я присела на кровать, ставя упаковку с кофе на деревянный ящичек из-под молока. Он у меня вместо тумбочки. Вместе с будильником на нем лежит стопка учебников и содержимое последней посылки, присланной мачехой: два пакетика морской соли для ванн, тюбик блеска для губ и новая пара стильных джинсов. Честно говоря, я еще ни разу ничем не воспользовалась, но тем не менее благодарна Хайди за подарки.

Кроме того, на тумбочке стоит рамка для фотографий с надписью «Лучшие денечки», подаренная несколько месяцев назад Холлисом. Я чуть не забыла о ней, пока не стала паковать вещи для переезда в университет. Кстати, у меня наконец-то появились фотографии, которые без зазрения совести можно вставить в рамку. Только какую из них выбрать? Ту, что была сделана на выпускном балу, или одну из тех, которые я с Мэгги, Лиа и Эстер нащелкали в последние дни, проведенные в Колби? Или вставить фотографию, где я стою в обнимку с Холлисом и Лаурой в день их официальной помолвки? Выбрать нелегко, согласитесь! Поэтому я оставила рамку пустой до тех пор, пока не решусь на одну из фотографий. К тому же вдруг лучшие денечки еще впереди? Кто знает?

Под рукой всегда лежит еще одна фотография, но, правда, не с моей физиономией. Если честно, первое, что я предпочитаю видеть, проснувшись утром, — это личико маленькой Изби. Знаете, с каким щемящим чувством в груди пришлось прощаться с сестричкой в конце лета?! В день отъезда мы просидели вместе больше часа — она спала на моем плече, а я качалась на кресле-качалке. В памяти навсегда останется и ощущение теплой кожи под пальцами, и завиток волос на потном виске, и запах молока вперемешку с детским шампунем, как и те слова, что я шептала малышке о ней, о себе и о чудесном мире, в котором девочки дружат с мальчиками. Скоро Изби вырастет и расскажет о своих открытиях в нашем прекрасном мире. Жду не дождусь!

Кроме того, об Изби напоминает еще одна вещица. Я присмотрела ее в первом же походе за покупками в местный супермаркет после переезда в общежитие и недолго думая закинула в тележку. Мне по многим причинам повезло, что соседкой по комнате стала Мэгги, но больше всего я ценю подругу за то, что она спокойно переносит звуки рокочущих волн — особенно записанных на пленку!

Ну-ка, поглядим, кто пытался до меня дозвониться. Да, так и есть, два пропущенных звонка. Первый — от мамы. Она теперь регулярно звонит, якобы узнать о моих успехах, но за время разговора мы успеваем обсудить и другие темы. Например, часто беседуем о предстоящей свадьбе Лауры и Холлиса, которая сводит маму с ума, хотя она клятвенно уверяет, что старается относиться к грядущему событию философски. Или болтаем о том, как медленно, но верно развиваются ее отношения с Финном, тем молодым аспирантом в очках с темной оправой, оказавшимся милым весельчаком. Он боготворит маму, а вот о ее чувствах к нему пока сказать трудно. Впрочем, я не унываю и постепенно готовлю ее к откровенному разговору о любви. Придет время, и она сумеет признаться в своих чувствах.