– Бараном, что ли? – недоверчиво пробормотал Холдо.

– Это вряд ли, конечно, – вздохнула Туррис. – Но до старости набивать брюхо травой, ягодой, сладкими корешками, лягушками, короедами и прочим похожим – такой участи медведям выпадает сколько угодно. Да. Кровь.

– Что ты видела? – спросила Бибера.

– За стеной трупы, – сказала Туррис. – Лежат в крепостном рву. Их пара десятков. Точнее не скажу, они порублены. Груда костей. Думаю, их волокли по дороге.

– Сэнмурвы? – побледнела Бибера. – Но где они? И как ты определила, что мертвых волокли?

– На отрубленных ногах – обрывки веревок. Еще что непонятного?

– Магии нет, – прошептал Игнис. – Сэнмурвов тоже не видно. Где тот колдун, который вяжет тягостный морок? Его нет!

– Ваши блюда! – засуетился трактирщик, выходя с тяжелым подносом, на котором высилась гора снеди. – Готовилось для славных воинов ардууса, но их меньше, чем думалось, меньше. Да…

– Трактирщик, – остановил Игнис седого калама. – Ответь племяннице своего покойного короля, чего ты боишься?

– Боюсь?

Трактирщик поднял брови, удивляясь странному вопросу, приготовился расхохотаться в недоумении, но вдруг осекся, проглотил ужас, неведомо откуда накативший в его глаза, щеки, задрожавшие руки, и, раскланиваясь, попятился прочь.

– Нет, конечно, нет. Нечего бояться. У нас все ладно. Все ладно у нас. Приходите еще. Угощение за счет заведения…

– Подождите… – Холдо с недоумением плеснул в кубок из бутыли вина, затем капнул чуть-чуть вина на ладони, растер их одну о другую и, закрыв глаза, стал водить руками над едой.

– Мать научила, – буркнул он. – Я спросил как-то у нее, отчего так делают некоторые путники, ответила, что боятся яда.

– Простенькая магия, но верная, – согласилась Туррис. – Однако, если яд в вине, ты не только не распознаешь его в пище, но и вино упустишь.

– Так я не закончил, – поклонился угоднице Холдо. – Для вина есть и второй способ. Глотнуть и выдохнуть через нос. Яд проявится. А ну-ка…

Холдо подхватил кубок и, не обращая внимания на невольную гримасу на лице Туррис, выпил отмеренную самому себе порцию, после чего выдохнул через нос и замер.

– Ты рискуешь, – заметила Туррис.

– Можно было бы и не стараться, – пожала плечами Бибера, начиная есть. – Откуда отрава? Нас здесь не ждали. Вот дальше… Но зачем нас травить? Зная немного Церритуса, я бы предполагала обратное. Пестовать нас до самой встречи, а уж там… Да и то, если я поклонюсь ему…

– А ты поклонишься? – спросила Туррис.

– Теперь я сделаю все, чтобы оказаться рядом с ним с мечом в руке, – прошептала Бибера. – Надо будет, поползу к нему на коленях. Разденусь догола. Стану пятиться в его сторону! Не волнуйтесь, сначала выторгую вам обратную дорогу.

– Которой может не оказаться, – буркнула Туррис.

– А я бы остался, – вздохнул Холдо. – Посмотрел бы вот на это… Как ты пятишься на четвереньках голая к двоюродному братцу. Не подпустит он тебя к себе так. Полюбуется и… Никогда не веди себя так, как не вела себя никогда.

– Ты будешь меня учить? – побледнела Бибера. – У меня убили мать! Он убил мою мать! И я еще не знаю, что с моим отцом!

– У него тоже нет матери, – заметила Туррис. – И я боюсь, что и мать Холдо, и твоя мать, Бибера, по сути, убиты не Церритусом, и не мурсом из Пустоши, а тем, кто ими заправляет. И это, конечно, не отменяет вины самого Церритуса.

– Вернемся все же к делу, – предложил Игнис. – И к еде тоже, нам еще предстоит долгий путь. Так вот, еда не отравлена, кровь есть, магии нет, на дорогах ни обозов, ни беженцев, никого. Что тут творится? Или вы хотите меня уверить, что Церритус чем-то напугал подданных своего батюшки? Или, к примеру, жителей этого села смутили пятьдесят ардуусцев? Да возьмите хоть этого трактирщика, его же трясло от ужаса. Но ведь даже сэнмурвов нет. Может быть, и были, но сейчас нет!

– Двести несчастных пленников, – пробормотала Туррис. – Если на дорогу до первой стены истрачены два десятка… Тогда их хватит на пять сотен лиг. Отсюда до Алки еще триста. Хватит и еще останется на забаву. А в Алке сэнмурвам и так хватит чем прокормиться… Кровь… Отложенная магия?

– Прошедшая, – выдохнула Бибера.

– Если только… – задумалась Туррис.

– О чем вы? – не понял Игнис. – Это же ерунда. Вовсе не магия. В Лаписе наш маг Окулус так заговаривал пьяниц. К примеру, на кубок, или на собственную руку, или на запах. Мог и на саму мысль о выпивке! Подумал пьяница о хмеле, увидел кубок, чашу в руке, принюхался к застоявшемуся квачу – тут же бедолагу выворачивает наизнанку! Да, магии там нужно немало, но вся расходуется сразу. След только в голове у самого пьянчуги, да и то не околдованным, а еще чем-то булькает. Но здесь все не так! На что колдовство? Где тот кубок, который видит всякий? Где та сила, что прикладывает всякого от вот этого трактира до вершин по краям дороги? Ладно, пусть даже это стая сэнмурвов, которая кормится человечиной и летит за эскортом Церритуса. Но есть и главное, где тот колдун? Откуда он возьмется? Не было в Бэдгалдингире больше ни одного колдуна! Или Церритус – колдун?

– Нет, – сдавила ладонями виски Бибера.

– Кубок – и есть дорога, – вдруг сказала Туррис. – Вот она, залитая кровью, ее видят все. Ее не минуешь. Заколдуй на нее, и пока кто-то не сорвет твою магию, она будет, как тавро, впиваться в твою плоть.

– Хорошо, – вздохнул Игнис. – Колдовство – на дорогу. Допустим, она пугает людей, они не уходят от беды. Им некуда уходить. Ужас охватывает их, когда они думают об ужасном конце. Разносили колдовство сэнмурвы. Сейчас магии не видно, потому что она прошедшая. Осталась в виде безумия, как в голове у этого трактирщика. Но нет здесь такого колдуна!

– Мы бы его почувствовали еще от Бэдгалдингира, – кивнула Туррис. – Если только он не искушен в магии, подобно магистру магического ордена. Бибера, вспоминай, что необычного было в Бэдгалдингире. Такого, чего не могло быть.

– Ничего не могло быть, – прошептала Бибера. – Но случилось.

– Что тебя удивило? – не отставала Туррис.

– Только одна мелочь… – с трудом процедила сквозь зубы слова Бибера. – Там… Когда мы слышали рассказ одного из стражников… О дворце. Я еще могу поверить, что охрана покинула дворец… Табгес и безлицый уже правили городом. Я могу предположить, что мать вышла к Церритусу, хотя она знала, что тот всегда ее ненавидел. Именно поэтому! Но чтобы моя мать вышла из дворца плачущая и дрожащая? Никогда. Никогда бы она этого не сделала. Даже если бы и я, и мой отец были убиты на ее глазах. Она бы смеялась в лицо мерзавцу!

– Вот, – вдруг прошептала Туррис. – Вот где было нужно колдовство.

– Ты что-то видишь? – напряглась Бибера.

– Нет, – покачала головой Туррис. – Я, конечно, могла бы и дальше смотреть глазами того коня, на котором ускакал посыльный, но думаю, лучше мне поберечь силы. Мы упустили колдуна.