– Я стану гендиректором компании, владеющей монополией на имплантаты, – повел Файф. – Не каждый на Западе захочет заполучить их не сходя с места, но желающих будет достаточно. И первыми ими обзаведутся богатые и могущественные. Остаться за бортом будет для них большим минусом. Однако вскоре их примеру последуют массы. Не успеешь оглянуться, как эту технологию алчно примут все народы планеты. – Он приподнял брови. – За исключением правоверных мусульман, разумеется.

Тут черты его окаменели, глаза вспыхнули леденящим накалом.

– И я буду контролировать и изделие, и его производство, – шепнул Файф. – Только подумайте! Миллионы и миллиарды западников добровольно воткнут нечто в свои головы. Нечто такое, что смогу контролировать я. Если можно имплантировать топливный элемент, работающий на глюкозе, почему бы не имплантировать и такой, который может выпустить следовое количество ботулина? Токсина, настолько могущественного, что единственный килограмм может прикончить всех мужчин, женщин и детей на земле…

Выдержав паузу, чтобы слушатели усвоили эту леденящую мысль, он продолжил:

– Но это было бы грубо и неэлегантно. Возможностей посеять хаос не счесть. У меня есть программная закладка, открывающая мне доступ через заднюю дверь в мозги несметного множества людей. Вам кажется, что Интернет спустил с цепи скверные компьютерные вирусы? Вот погодите, посмо́трите, что могу спустить с цепи я – прямо вам в мозги. Я могу заслать систему инструкции ослепить каждого обладателя имплантатов. Или вместо стимуляции нейронов зрительной коры заставлю имплантаты по моей команде ударить по центрам боли. Или даже хуже, – добавил он со злобным проблеском во взоре, – врезать по центрам удовольствия.

По озадаченным лицам мужчин Файф понял, что только искренне ужаснувшаяся Хезер постигла последствия последнего.

– Хезер, – проговорил он. – Почему бы тебе не поведать друзьям об экспериментах Олдса и Милнера? Я по твоей реакции вижу, что ты с ними знакома.

Хезер с натугой сглотнула, но не ответила.

– Да не стесняйся, – приглашающе взмахнул он правой рукой в сторону девушки. – Прошу. Просвети своих друзей.

И, не услышав немедленного ответа, вперил в нее взгляд с такой чистой, дистиллированной угрозой, что у нее дыхание перехватило.

– Больше я просить не буду, – бросил он.

Хезер насупилась, но выполнила требование.

– В пятидесятых годах, – начала она, – Джеймс Олдс и Питер Милнер имплантировали электроды в мозги крыс. В прилежащее ядро. Которое также называют центром удовольствия мозга. Этот регион играет роль в сексуальном возбуждении и кайфе, который люди ловят от определенных наркотиков. В последних версиях этого эксперимента крысы могли стимулировать данный регион, нажимая на рычаг. – Она невольно вздрогнула. – Оказалось, что крысы нажимали на рычаг снова и снова по несколько сот раз в час, забыв о еде и воде. Пока не погибали от изнеможения.

– Идеальная метафора для Запада, вы не находите? – невесело усмехнулся Файф. – Только ваш рычаг принесла техника. Когда ж вы насытитесь? Вы всё меньше и меньше читаете. Всё больше и больше предаетесь нескончаемой оргии промискуитета и половых аномалий. Вы четверо, находящиеся в этом доме, стоите на пороге технической революции – и все же копулировали вчера вне брака, как ничтожные, грязные животные во время гона. Давили на рычаг оргазма, сколько могли. Ваше общество уже бездушно, бездумно и бесцельно. Вам некогда размышлять о разуме Аллаха. Вы уже хотите включать свой рычаг снова и снова, игнорируя все остальное, пока не издохнете. Так почему бы не позволить моей технологии активировать ваши центры удовольствия менее обходным путем? – Он развел руками. – Дать вам то, чего вы хотите.

Казалось, Альтшулер с трудом сдерживает позывы к рвоте.

– Ты прав, – выдавил он, несколько раз с усилием сглотнув. – Мы прозевали очевидное. Мы рассматривали угрозы, представляемые самой технологией, но не учли грандиозную опасность того, что другие могут активно попытаться превратить ее в оружие.

– А теперь слишком поздно, – отрезал Файф. – Нынче утром поезд ушел со станции. Но я намерен хранить терпение. Не выказывать свою руку. Западники не считают имплантаты богохульством. Они не видят, что становятся нечестивыми. И в то же самое время мои собратья истинно верующие будут чураться этой технологии, как чураются прочих ложных божеств. А тем временем Запад будет поклоняться мне, как богу, за то, что я дал им игрушки, которых они алкали. А заработанные миллиарды направлю на другие джихадистские деяния. После же, когда имплантаты распространятся, как сотовые телефоны, я поставлю Запад на колени одним ударом.

Файф наслаждался видом ужаса на лицах гостей. Холл был прав. Поделиться и вправду все-таки хорошо.

– Как должно быть очевидно, – продолжил он, – идею проекта высказал отнюдь не Келвин Грей. А я. Мне повезло найти гениального психопата в лице Грея, которого я смог убедить усовершенствовать технологию, пока я разыгрывал роль силовика, нанимая армию «солдат удачи». И я сумел посеять эти семена таким образом, что Грей возомнил, будто идея принадлежала ему. Я пристроил его на скользком склоне, позволив гравитации довершить остальное. Моего эндшпиля он не разглядел.

– И в чем же состоял твой оригинальный эндшпиль? – поинтересовался Альтшулер.

– Ник, ты что-то давненько помалкиваешь, – заметил Файф. – Не хочешь ли сказать ему?

Холл несколько секунд не реагировал, словно не расслышал вопроса, но в конце концов кивнул.

– Он планировал дождаться, когда Грей отточит технологию на своих человеческих морских свинках. Потом, зная, что они уже наступили на все противопехотные мины – наплевав на то, сколько человек умерло по пути, – они провели бы официальные испытания под эгидой Управления по контролю за продуктами и лекарствами с величайшим тщанием и заботой. С прицелом на идеальный рецепт с первой же попытки. Пройдя испытания с безупречными показателями безопасности. А когда технологию утвердили бы, с Келвином Греем в какой-то момент произошел бы несчастный случай, а Файф, будучи мажоритарным акционером, проголосовал бы за избрание себя на пост гендиректора.

– И что же заставило изменить этот план? – спросила Хезер у Файфа.

На сей раз тот решил ответить сам.

– Когда Ник сбежал, мы не знали, что имплантаты пригодны для веб-серфинга. Он солгал Грею, сказав, что они подкачали. И мы не имели не малейшего понятия о его экстрасенсорных способностях. Которые меня, кстати, не интересуют, потому что это анафема, столь же погибельная для мусульман, сколь и для западников. – Он тряхнул головой. – Но даже когда я узнал, что его имплантаты работают, я все равно хотел придерживаться первоначального плана. Я не хотел порождать полемику, которую теперь спровоцировал. Я хотел избежать малейшего намека на изъяны. Хотя вывод технологии на рынок и отнял бы еще год или два.

– Опять же, – повторила Хезер, – что изменилось?