Решение дается мне довольно легко. Труднее сказать об этом Глэсс – я опасаюсь, что она начнет возражать и приложит все усилия, дабы отговорить меня от подобных затей. Но с Дианой я делюсь. Она сощуривается, почти зажмуривается, как будто ей попала пылинка в глаз.

– А Глэсс уже знает?

Я качаю головой.

– Хорошая идея, – сухо произносит она.

– И это все, что ты мне можешь сказать?

– Ты ожидал, что я разрыдаюсь при мысли о твоем отъезде? – Она смотрит на меня таким взглядом, по которому непонятно, выражает он беспокойство или скорее недоверие. – Ты же намерен вернуться, не так ли?

– Разумеется.

– Тогда да, это все, что я могу сказать.

На следующий день я подхожу к Гейблу и говорю, что согласен. Я вижу, как он этому рад: в его глазах пляшут задорные огоньки – этот внутренний свет, разбегающийся по всему лицу, бальзамом льется мне на душу. Он тут же бросается к телефону и через полчаса торжественно сообщает: дело в шляпе. Первого января мы отчаливаем вместе.

– Ты в любой момент можешь передумать, – говорит он, и в то же время глаза его просят не делать этого.

– Нет-нет, – я смотрю на него с некоторой долей смущения. – Но возможно, мне придется там ненадолго задержаться.

– Так я и думал, – он кладет мне руку на плечо. – Можешь присоединиться ко мне в любой момент, когда закончишь. Я покажу тебе всю вселенную.

– Да. Всю вселенную.

Когда-то Гендель принес на урок две картинки. На одной из них был изображен некий зеленый пейзаж, покрытый странного рода кратерами, который никто из нас не мог опознать – самыми оригинальными предположениями были: луг, оставшийся после смерти трех коров, следы от метеоритного дождя на неизвестной планете и тропические джунгли с высоты птичьего полета. На второй картинке был кленовый лист. Первая оказалась всего лишь увеличенным его фрагментом. Может быть, я далеко не всегда обращал особенное внимание на вывод, сделанный из этого сравнения Генделем, но вряд ли я его когда-нибудь забуду: «Дистанция проясняет сознание». А ясный ум – как раз то, в чем я сегодня нуждаюсь более всего.

Двадцать девятого декабря мои нервы не выдерживают. Глэсс, Михаэль и Гейбл еще с утра решили отправиться побродить по окрестностям. Они приглашали и нас с Дианой, разумеется, но мы оба отказались. Я хотел остаться наедине с собой, но теперь стены моей комнаты невыносимо давят со всех сторон. Мы случайно сталкиваемся с сестрой, когда я спускаюсь вниз надеть сапоги.

– Куда ты собрался?

– К Николасу в больницу.

Она хмурит лоб.

– Разве он не говорил, что не хочет тебя видеть?

– Говорил, ну и что. Я все равно еду.

Недолго думая, Диана хватает пальто.

– Прекрасно, тогда я с тобой.

– В больницу?!

– Да. Но не к нему, не беспокойся, – отвечает она на мой ошарашенный взгляд. – Я хочу тебе еще кое-что показать до твоего отъезда.

Она, как обычно, не очень-то многословна.

Мы садимся в автобус, но, как только я собираюсь попросить два билета, Диана проскальзывает мимо меня и протягивает водителю проездной на месяц. В очередной раз я застываю в изумлении, как вдруг мне вспоминается тот день, когда Николас в первый раз заговорил со мной в библиотеке. Незадолго до этого я как раз видел ее и Кору, которые, ожесточенно споря, садились в автобус.

– Ну ладно, – вздыхаю я, как только мы заняли свободные места. – Ты мне сейчас все расскажешь, или это будет сюрприз?

– Я лучше подожду, пока мы не приедем.

– Не нравится мне это.

– На этот раз нечего бояться.

Автобус, как улитка, плетется от деревни к деревне сквозь снежное царство природы. На остановках входит или выходит буквально пара человек. Во дворах стоят маленькие елочки, обвитые электрическими гирляндами; куда-то спешат люди, зачехлившись в теплые пальто; детишки тянут за собой санки. Тяжелое серое небо обещает долгие дни снегопада. Я отворачиваюсь от окна и смотрю на свои ладони. Мне никогда не нравился рубеж между ушедшим годом и наступающим. Это время воспринимается как какое-то ненастоящее, и чувствуешь себя зажатым на ничейной территории в ожидании непонятно чего – то ли завтра, то ли вчера.

– Мне будет не хватать тебя, – вдруг говорит Диана, пока мы приближаемся к городу.

– Буду надеяться.

– Я серьезно, Фил, – она наклоняется и кладет руку мне на колено. – Все последние годы мы относились друг к другу по-свински. И вот теперь, когда я только начинаю привыкать к тому, что все может измениться, ты решил исчезнуть.

– Ты справишься? Ты ведь совсем одна.

– Я не одна. У меня есть Кора, есть Визибл и Глэсс, – она замечает, как удивленно я смотрю на нее, и отмахивается. – Думаешь, у меня просто не останется иного выбора, кроме как общаться с ней, раз ты уедешь? Что мы вынуждены будем общаться или что-то вроде того?

Я киваю.

– Не исключено, – на этот раз она выглядывает в окно. – А что ты думаешь об этом Деннисе?

– Довольно приятный парень. Симпатичный. Но в первую очередь смелый.

– Вот и я так думаю. – Диана выводит пальцем завитушки по запотевшему стеклу. – Он собирается снова вернуться. Через пару недель или около того. Странно, правда?

– Вернуться к нам в Визибл?

Утвердительный кивок.

На автовокзале мы пересаживаемся на местный автобус. Больница находится за городской чертой, утопая среди холмов; в ее сторону петляет извилистая дорога. Чем ближе мы подбираемся к цели, тем больше я начинаю переживать. Где-то там, спрятанный в этом гигантском комплексе зданий, лежит Николас. На входе я останавливаюсь узнать номер его палаты, но потом Диана сама ведет меня за собой. Кошмарное количество коридоров и поворотов, так пугавшее когда-то маленького «ушастика», с тех пор не уменьшилось и все так же напоминает лабиринт огромного муравейника. Однако Диана, как сомнамбула, следующая одной ей известному, но совершенно ясному пути, даже не смотрит по сторонам, поворачивая налево, направо, поднимаясь по лестницам, входя в двери, распахивающиеся при ее приближении под управлением невидимых датчиков. Знаю, что это ненормально, но за каждым углом мне мерещится сестра Марта, которой придется объяснять, что ее «ушастик» уже давно променял ночные рубашки незнакомых девочек на пижамы незнакомых мальчиков. Господу Богу это явно не понравится, совершенно точно. Я мотаю головой, чтобы прогнать от себя такие мысли.

В какой-то момент мы останавливаемся перед широкой дверью, внутренний механизм которой не поддается нашим шагам. Из ее створок смотрят два небольших окна. Диана нажимает на маленькую, почти незаметную кнопку звонка.

– Ты уверена? – Спрашиваю я, прочтя надпись на табличке. – Реанимация?

– Да. Подожди здесь, пожалуйста.