Энди молчала. Эмили осторожно взглянула на нее и продолжила:

– Только подумай: с тем, что мы выручим от продажи, ты сможешь взять отпуск, побыть с Клем, отправиться путешествовать, начать новый проект, написать книгу – все, что угодно! Юристы, правда, не смогли договориться, чтобы из контракта выкинули пункт о годичной отработке, но в «Элиас-Кларк» готовы зна-чи-тель-но поднять цену сделки. А год пролетит мгновенно! Вон, два последних года промелькнули непонятно когда! Наша работа не изменится – мы по-прежнему будем заниматься любимым делом в своем журнале. Вся разница в том, что руководить мы будем из крутого офиса. Ну чем это плохо?

– Не будем, – почти шепотом сказала Энди.

– А? – Впервые за несколько минут Эмили, будто очнувшись, поглядела на подругу.

– Я сказала, что мы не будем руководить из крутого офиса. И из некрутого тоже. Я увольняюсь. Вчера я говорила серьезно. Сегодня официально подам заявление.

Слова сорвались с губ сами – Энди не успела ничего обдумать, но, высказавшись, не почувствовала сожаления.

– Но ты не можешь уволиться! – Впервые в голосе Эмили появились нотки паники, проделав трещину в неестественной собранности и хладнокровии.

– Отчего же? Считай, уже уволилась! Второй раз.

– Но в контракте сказано, что редакционная коллегия остается у дел в течение календарного года. Если мы не выполним это условие, они могут расторгнуть сделку!

– Это уже не моя проблема, – пожала плечами Энди.

– Но мы же подписали контракт, мы со всем согласились. Если нарушим какой-нибудь пункт, то рискуем потерять все деньги!

– Мы подписали, ты так сказала? У тебя поразительная способность переписывать историю, Эмили. В последний раз тебе говорю: это не мои проблемы, я уже не работаю в «Декольте». Я возьму свою процентную долю от продажной цены, если ты придумаешь, как обойти пункт о редакционном составе. В противном случае можешь выплатить мне долю согласно условиям нашего с тобой контракта о совместной работе. Мне все равно, лишь бы тебя больше не видеть. – Голос Энди дрожал, глаза повлажнели, но она заставила себя договорить: – А теперь уходи! Разговор окончен.

– Энди, послушай. Если бы ты…

– Не стану я ничего слушать, это мое решение и мои условия. По-моему, весьма великодушные. А сейчас убирайся.

– Но я… – Эмили выглядела потрясенной.

Впервые почти за пятнадцать часов Энди ощутила нечто, напоминающее покой. Ей было нелегко и не особенно приятно, но она сделала то, что должна была сделать.

– Сейчас же, – повысила она голос. Клем посмотрела на маму. Энди улыбнулась дочурке, давая понять, что все в порядке.

Эмили сидела неподвижно, будто не понимая сказанного, поэтому Энди встала и взяла на руки Клементину.

– Мы сейчас пойдем в душ, а когда мы выйдем, я хочу, чтобы тебя здесь не было, – бросила она через плечо, направляясь в ванную. Там она заперлась с Клем на все замки. Через секунду она услышала шорохи и звуки – Эмили выливала свой кофе и собирала вещи. Входная дверь открылась и закрылась. Энди напряженно вслушивалась, не раздастся ли шум, и, ничего не услышав, с облегчением выдохнула.

Все. И на этот раз навсегда.

Год спустя

Энди смотрела из гостиной, как мать суетится у кухонного стола, разворачивая и расставляя блюда с фруктами, салатами, печеньем и миниатюрными блинчиками с начинкой. Последние два дня люди и тарелки с едой рекой текли через дом, где прошло детство Энди, и хотя все рвались помогать хозяйке – подруги, двоюродные сестры, Джил и, конечно, сама Энди, – миссис Сакс всю шиву[12]готовила сама. Она заявила, что это отвлекает ее от мыслей о матери, от тяжелых последних месяцев, от больничной кровати в доме, от кислородных баллонов и все возраставших доз морфина. Все испытали облегчение, когда страдалица отмучилась, но Энди не верилось, что ее неутомимая бабушка ушла навсегда.

Она хотела уже идти помочь матери, когда в кухню вошел Чарлз, огляделся, одни ли они, и сердечно обнял миссис Сакс, что-то прошептав ей на ухо. Энди улыбнулась, глядя на них. Мать права, Чарлз прекрасный человек – добрый, мягкий, чуткий и любящий. Энди была очень рада за мать. С Чарлзом они познакомились всего полгода назад, но, по словам миссис Сакс, когда тебе шестьдесят, не нужно пуда соли, чтобы узнать человека: вы либо уживаетесь, либо нет. С первого дня их отношения складывались легко и гладко, и они уже обсуждали продажу дома в Коннектикуте и покупку квартиры на двоих в Нью-Йорке. Теперь, когда бабушке уже не требовался круглосуточный уход, Энди решила, что мать с Чарлзом не станут медлить с переездом.

– Вроде хороший человек! – Вошедшая в гостиную Джил перехватила взгляд сестры. Взяв кусочек моркови, она начала жевать. – Я так за нее рада…

– Я тоже. Она долго была одна и заслуживает счастья.

Настала короткая пауза. Джил решала, высказаться начистоту или нет, а Энди мысленно упрашивала сестру промолчать. Не получилось.

– Ты тоже заслуживаешь своего счастья.

– Мать уже десять лет как рассталась с отцом, а… – Энди до сих пор не могла говорить о себе «в разводе», до того странно и чуждо это звучало. – А мы с Максом разошлись год назад. У меня есть Клем, работа и все вы. Я никуда не спешу.

Джил налила диетической колы в два пластиковых стаканчика и подала один Энди.

– Я не говорю, чтобы ты срочно по новой бежала замуж, но не убудет же от тебя сходить на свидание. Развлечься, встряхнуться, ничего такого.

Энди рассмеялась.

– На свидание? – Слово показалось странным, как забытое понятие из далекого прошлого. – Моя жизнь – это детские праздники, ушные инфекции, запись на развивающую программу для двухлетних, примерка чешек для балета и незаметное добавление овощей в смузи. Не знаю, что такое свидание, но, полагаю, мои умения там не пригодятся.

– Пожалуй, нет. Придется даже надеть что-нибудь, кроме штанов для йоги, и говорить о чем-то, помимо преимуществ сырных зайчиков «Эннис» перед крекерами «Голдфиш», но открою секрет – тебе это по силам. Два раза в неделю твоя дочь ночует у папаши; ты уже сбросила набранный за беременность вес, поэтому, потратив несколько часов на приличную прическу и прикупив тряпку-другую, ты снова окунешься в реальную жизнь. Бога ради, Энди, тебе всего тридцать четыре. Нельзя же в таком возрасте себя хоронить.

– Жизнь, конечно, не кончена, но именно поэтому меня сейчас все устраивает. Неужели это так сложно понять?

Джил вздохнула.

– Ты говоришь в точности, как наша мама – до встречи с Чарлзом!

В комнату вошла Лили, ведя под руку свою старенькую бабушку. Джин предложила Руфи стаканчик диетической колы, но пожилая дама, устроившись в кресле, отказалась, попросив кофе без кофеина. Лили встала, но Джил махнула рукой: