Достав сигареты, Иосиф Петрович вышел на лестницу и, чиркнув зажигалкой, закурил. — Пальчики и обувь! Пальчики и обувь.

— А зачем ему это потребовалось? Как думаете? Вроде, этот водила психически нормален.

— Спросим об этом, обязательно спросим — ему-то от нас точно никуда не деться. Как, кстати, его здоровье?

— Нормально! Уже ходит, как миленький. — Вспомнив о чем-то, Лапочкин хлопнул себя по лбу и спешно полез в карман пиджака. — Чуть не забыл. Он просил вам передать сверточек. Говорит, обязательно! Не забудь.

Вашко пренебрежительно левой рукой взял поданный Ла-почкиным кулек из оберточной бумаги, помял, не разворачивая, пальцами — внутри что-то шуршало и мягко пружинило.

— Хм… — он отвернул краешек бумаги — шуршание усилилось.

Пришлось Вашко заняться делом всерьез — Лапочник с любопытством поглядывал на руки начальника, степенно разворачивающего сверток. Сигарета, зажатая в уголке губ, дымила и Иосифу Петровичу пришлось прищурить левый глаз, который пощипывало от сизоватой струйки табачного дыма.

Развернуть сверток до конца Вашко не успел. Стоило ему чуть ослабить пальцы, державшие кулек с боков, как из него взвилось в воздух нечто блестящее и тонкое; ткнувшись в лацкан пиджака, это нечто задергалось и заколыхалось, шнуром свисая вниз. Сигарета упала изо рта и покатилась по лестнице. Вашко буквально окаменел, по спине пробежала судорога, на лбу появилась предательски холодная испарина. Пластиковая, прекрасно сделанная копия черного цвета змейки поглядывала с лацкана стеклянными бусинами глаз. Из ее раскрашенной пасти торчали небольшие липучие крючки, намертво вцепившиеся в пиджак.

— Ты чего? — ошалело заорал Вашко. — Сдурел! Фу-у-у… — с шумом выпустил воздух из груди. — До инфаркта доведешь… Сам «таковский» и шутки у тебя не мудрые.

— Пошутить нельзя, да? — обиженно заметил Евгений, с улыбкой поглядывая на Вашко; вокруг его глаз, широко посаженных на простоватом лице, смешливо сбились в кучу морщинки.

— Отцепи эту гадость! Ну…

— А хороша? А?

— Сам сделал? — поглядывая на тщетные усилия отодрать змейку от пиджака, спросил Вашко. — Умелец, твою мать! Одежду не испорти…

— Да она хорошо отлепляется… Не бойтесь! А вы не сильно испугались, честное слово. Другие гораздо больше. Надо было с зеленцой купить — они страшнее…

— С зеленцой, с зеленцой… — недовольно пробурчал Вашко, досадующий на себя: надо же, испугался, будто в первый раз разыгрывают. — Где там эксперт? Звони еще!

— Ага, — охотно согласился Лапочкин, засовывая змейку в карман. — Сей миг повторим! — он не спеша вернулся в квартиру водителя, откуда слышались методичные голоса прокурорских, тихо что-то считающих и старающихся говорить как можно тише.

Оказалось, звонить эксперту уже не было необходимости. Лапочкин еще безуспешно накручивал диск телефона, вслушиваясь в длинные гудки, когда на этаж поднялся криминалист, державший в руке чемодан. За ним в квартиру вошел и Вашко. Дождавшись, пока криминалист распакует саквояж, Иосиф Петрович прямиком направился к серванту и, не доходя до него шага-полу тора, замер как вкопанный.

— Тут, Жорик, такое дело… Спервоначалу пальчики на вазоне поищем, а потом на полу чего осталось… Может, не все затоптано!

Расстелив на полу лист газеты, Георгий раскупорил большую круглую банку и принялся широкой кистью, измазанной чем-то серебристым, водить по полу. Постепенно поверхность паркета стала белесой, будто подернулась легкой плесенью.

Присутствующие с любопытством склонились над ним.

— Глянь, сейчас твои следы попрут… — донеслось из-за спины Вашко.

— Ерунда, я туда не ходил. Чего мне там, — вторил говорившему собеседник.

— Они сами ходили… А еще розыскники, — возразил ему собеседник.

— Ага, кажись чего-то есть! — хмыкнул Лапочкин.

— Не цыкай под руку, — рявкнул на него Вашко.

А криминалист, не взирая на присутствующих, делал свое дело. Взяв в руки другую, еще более широкую кисть, он сметал в сторону излишки порошка.

— Глянь, вроде буквы читаются… Нерусские!

— Ща, шпиенапымають, — опятьзаметили глухим голосом из-за спины.

На полу, действительно, медленно проявился след ботинка с каким-то непонятным текстом в полукруге каблука. Рядом с этим следом было еще несколько: стоптанный шлепок ботинка со сбитым мыском (Вашко узнал свой), по соседству маячил отпечаток зимнего сапога Лапочкина — тот поднял ногу и с удивлением принялся разглядывать ее так тщательно, будто видел впервые в жизни.

— Не играй в цаплю, бухнешься! — с ехидцей буркнул Вашко.

Криминалист с укоризной посмотрел снизу вверх на сгрудившихся.

— Свет не загораживайте!

Все послушно расступились, и на лицах присутствующих появилось деланное безразличие: «Подумаешь, не очень-то было и интересно».

И лишь оперативники по-прежнему следили за сложными манипуляциями эксперта, ожидая результатов. Поднявшись с колен, криминалист подошел к чемодану, взял широкую темную ленту пластика и прикатил ее ладонью к следу. Делал он все не спеша, будто каждое движение, каждая манипуляция доставляла ему физическое наслаждение.

Отодрав пленку от пола, он многозначительно, не обращая внимания на вновь прильнувших к нему любопытствующих сотрудников, подошел к окну и принялся внимательно рассматривать скопированный след, четким серебряным узором выделявшимся на темном фоне.

— Что скажешь? — не утерпел Вашко. — Наш — не наш?

Тот подозрительно оглядел обувь присутствующих:

— А у самого хозяина? Не интересовались?

— Ну… — несколько раздраженно начал Вашко, снова подергивая себя за усы. — Ты, в смысле, ботинок? А какие сомнения? Конечно, не босиком ходит. Только, что искать? Вот, около вешалки — штиблеты валяются. Сам посмотри, если не веришь?

— Искать что? — криминалист бережно передал из рук в руки темную пленку с серебристым узором. — «Саламандру»! Размер — 40–41… Новые, с небольшим изъяном на подметке. Видишь, у самого мыска щербина, на птичку похожая? Это, вне всякого сомнения, особенность индивидуальная. Теперь смотри еще: след не один, второй такой же, правда, хуже отпечатавшийся, расположен непосредственно у ножки серванта — человек подошел и стоял лицом к стеклу.

— …и ставил урну на полку! — подытожил раньше времени Евгений.

— Этого я не сказал, — осуждающе посмотрел на Лапочкина эксперт. — Он просто стоял у серванта. Вот если найдем его пальцы на урне, тогда ваша версия, дорогой коллега, будет вероятна…

— Слушай, что я скажу, — произнес тихо Вашко себе под нос. — У нашего автолюбителя никакой «Саламандры» не было и в помине. — Он задумчиво мял рукой подбородок, словно хотел вылепить новую часть лица. — Но, клянусь памятью мамы, совсем недавно я у кого-то видел такие ботиночки. Более того, позавидовал, подумал: «Надо же, достают!» — Он посмотрел на Евгения. — Быстренько, сынок, вспомни… У кого? Быстрее, быстрее. Совсем недавно, на днях буквально…

— Шеф, можно вас на минутку? — Лапочкин взял Вашко за рукав и, отведя в сторону, зашептал ему на ухо. Вашко слушал его, шевеля губами, потом странновато посмотрел на оперативника…

— Хм-м-м… Чего он здесь забыл? А потом у него, кажется, тридцать девятый.