– Нет, я тоже не могу.

Таким образом, я тоже оформила себе абонентский ящик и мысленно пометила себе – сообщить его Глории Томосаве. Заплатила я за год вперед и обнаружила, что это принесло мне странное чувство защищенности. Это даже не было лачугой из соломы… но это был фундамент, адрес, который никуда не денется.

Голди в первый день так и не законтрактовалась, но это ее нисколько не огорчило.

– Просто сейчас нет войны, – сказала она, – вот и все. Но мир никогда не длится больше одного-двух месяцев. А потом они снова откроют набор, и мое имя будет в списках. Я пока зарегистрируюсь на бирже в городе и найду временную работу. Знаешь, Фрайди, у медсестер есть одно преимущество: они никогда не голодают. Нехватка медсестер длится уже больше ста лет и, наверное, нескоро кончится.

Уже во второй рекрутской конторе, куда мы зашли и где Голди оставила свой послужной список, – представитель «Чистильщиков Ройера», «Колонны Цезаря» и «Черных жнецов», все крутые команды с мировой репутацией, – обратился ко мне:

– А как насчет вас? Вы тоже квалифицированная медсестра?

– Нет, – сказала я, – я боевой курьер.

– На это сейчас спрос невелик. Сегодня большинство организаций пользуется экспресс-почтой, если не работает терминал.

Меня это немного задело, и, хотя Босс и учил меня никогда не реагировать на подобные вещи, я все же ответила:

– Я – элита. Отправляюсь куда угодно… а то, что я везу, попадает куда надо, даже если все почты позакрывались. Как, например, при последнем чрезвычайном положении.

– Это правда, – подтвердила Голди. – Она не преувеличивает.

– Тем не менее на ваш талант спрос невелик. Что вы еще умеете делать?

«Только не хвастаться!»

– Каким оружием вы владеете лучше всего? Можем устроить дуэль – по правилам или до первой крови. Позвони своей вдове и начнем.

– Ого! А ты, оказывается, задира! Когда-то у меня был фокстерьер – ты на него здорово похожа. Слушай, дорогая, я не могу играть с тобой в игрушки, у меня куча дел в этой конторе. Так что разговаривай нормально, и я занесу тебя в список.

– Извините, шеф, мне не стоило заводиться. Хорошо, я – элитный курьер. Если я что-то везу, это попадает точно в место назначения, и поэтому у меня высокие расценки. Или зарплата, если меня нанимают как штабного офицера. Что до остального, то, разумеется, я лучшая, с оружием или без, – потому что груз, который я везу, должен попасть куда надо. Можете записать меня инструктором: обучение рукопашному бою или обращению с любым оружием. Не заинтересована в боевых действиях, если плата невысока. Предпочитаю работу курьера.

Он черкнул что-то у себя в блокноте и кивнул:

– Ладно. Но на многое не рассчитывай. Те, на кого я работаю, используют курьеров преимущественно на полях сражений…

– Это я тоже могу. Все, что я везу, попадает по назначению.

– Или тебя убивают, – усмехнулся он. – Все охотнее используют на этом поприще суперсобак. Слушай, радость моя, у корпораций будет к тебе гораздо больший интерес, чем у военных. Почему бы тебе не оставить свои данные во всех транснациональных? Все самые крупные здесь представлены. И у них больше денег. Намного больше денег.

Я поблагодарила его, и мы ушли. По настоянию Голди я зашла в местное отделение почты, и мне там сделали распечатку моего собственного послужного списка. Я, вообще-то, хотела слегка снизить свои расценки – мне все больше казалось, что Босс завышал мою зарплату, но Голди не позволила.

– Да ты что? Наоборот, подними цену! Это как раз тот случай. Те, кто заинтересуется тобой, или заплатят не моргнув глазом, или как минимум свяжутся с тобой и попробуют поторговаться. Но снижать себе цену? Слушай, дорогая, никто не бросается на дешевые распродажи, если может позволить себе отовариваться в местах получше.

Я оставила свои анкеты в каждой транснациональной корпорации. Честно говоря, я не очень рассчитывала на какую-то реакцию, но, если кто-то вдруг захочет лучшего в мире курьера, он сможет изучить мою квалификацию.

Когда офисы и конторы стали закрываться, мы поспешили в отель, чтобы успеть к ужину. Анну и Берта мы нашли слегка поддатыми – не пьяными, нет, просто они были навеселе и чуть-чуть неловкими в движениях.

Берт при виде нас встал в позу и торжественно произнес:

– Дамы! Смотрите на меня и восхищайтесь! Я великий человек. Я…

– Ты надрался.

– И это тоже, Фрайди, любовь моя. Но прежде чем фыркать, лучше послушай! Перед тобой стоит человек, сорвавший банк в Монте-Карло! Я – гений! Да-да, такой маленький, розовенький, невин… невинненький, финан… нан… финансистик! Можешь меня даже потрогать.

Вообще-то, я и в самом деле намеревалась потрогать его попозже, ночью.

– Анна, он правда сорвал банк?

– Ну… Не совсем сорвал, но потрепал изрядно, – сказала она и икнула, прикрывшись рукой. – Из-звините. Мы поиграли чуть-чуть здесь, а потом поехали во «Фламинго», чтобы перебить фишку. Приехали как раз перед третьим заездом в «Святой Аните», и Берт поставил там на малышку, которую звали так же, как его мамочку. Длинный забег, и она – первая на финише. Рулетка там прямо рядом, и Берт ставит весь свой выигрыш на двойное зеро…

– Значит, он уже тогда был здорово пьян, – прокомментировала Голди.

– Я – гений! – подал голос Берт.

– И то и другое. Выпало двойное зеро, и Берт берет свой громадный куш и ставит все на «черное», и выпадает «черное», и он оставляет все на «черном», и выпадает опять «черное», и он передвигает все на «красное», и выпадает «красное», и… Крупье зовет своего шефа, Берт желает играть на все, но шеф объявил лимит в пять килобаков.

– Козлы! Гестаповцы! Подлые наймиты! Ни одного настоящего спортсмена во всем их дерьмовом казино… Забираю свои бабки и иду в другое!

– И теряешь все, – сказала Голди.

– Г-голди, д-дружище… Ты оч-ч-чень неу… неважит-т-тельно сом-мной раз-з-гриешь. Мм?

– Да, он мог все потерять, – согласилась Анна, – но я проследила за тем, чтобы он последовал совету шефа. В сопровождении шестерых охранников казино мы отправились в их банк – отделение «Лаки страйк» – и положили их там на счет. Иначе я не позволяла ему выйти оттуда. Представьте, как бы он тащил полмегабака от «Фламинго» до «Дюн» наличными. Да он бы до соседней улицы не дошел.

– Чу-у-ушь! В Вегасе преступность меньше, чем в лем дром гор-р-рроде в Серной Амеке… Анна, левь моя, ты властная, хиш-ш-ная особа. Зак-к-левала меня ок-к-кончательно. Я на тебе не женюсь, даже… даже если ты будешь ум-м-молять на коленях. Я отберу у тебя башмачки и буду стегать плет-т-кой и держать на сухарях.

– Конечно, дорогой. Но сейчас лучше надень свои башмачки, потому что тебе придется повести нас ужинать. Сухарями. С трюфелями и икрой.

– И с шампанским! Но не ради твоей хиш-ш-ной натуры… Дамы! Фрайди, Голди, р-родные мои… Вы мне поможете отметить мою фин… финансовую смекалку? С фазанами и пляшущими девками в таких шляпках… А?