Волк посмотрел по сторонам и понял, что взлететь не получится — не хватит разбега. В конце поляны он обязательно запутается в ветках — значит, следует возвращаться в лес, искать подходящую взлетную площадку.

Он встряхнулся, приводя крылья в порядок, и заковылял назад в лесную чащу.

Что ж, лететь так лететь. Дженг выбрался на широкую поляну, как раз подходящую для его замысла. Неуклюже разбежался, потом оттолкнулся ногами и взмыл в воздух. Подниматься было тяжело, так как много сил тратилось на взмахи кожистыми крыльями. Мышцы заломило. Он уже испугался, что придется садиться, как ощутил восходящий поток воздуха, который потащил его вверх.

Примерно на километровой высоте подъем прекратился, и Дженг завис, всматриваясь вниз. Тьма уже полностью накрыла лагерь. Десантники готовились к ночи, подключали сигнальные датчики, надевали шлемы с инфракрасным обзором, зонды опустили на землю для зарядки — самое благоприятное время для проникновения, лучше не будет. Дженг наметил для себя большую скалу, торчащую в самом центре лагеря, и спикировал на нее.

На голой площадке примерно три на три метра он лег в небольшую выбоину, подвывая от боли в разбитых ногах. Подождав, пока боль ослабнет, закрыл глаза и стал терпеливо ждать рассвета.

Начало положено. Он на месте. Остается только увидеть Брома. Они поговорят и определят, как проще всего будет забрать артефакт. Все не так плохо, только, как всегда после оборачивания, есть хочется. Волк открыл сумку, вытащил продуктовый пакет и стал, морщась, есть — определенно птички в лесу были вкуснее.

Гаур посмотрел по сторонам. Жаркий день закончился, багровое светило снова убралось в свою нору, и на мир опускалась пламенная безмятежность вечера. Очередная смена гвардейцев повела к кровавому алтарю последнюю шеренгу рабов. Из двух десятков учеников осталось только двое самых крепких и сильных, именно они будут рассказывать потомкам о величайшем свершении и продолжат дело величайшего из магов.

Магия — удел сильных духом. Те, кто не смог продержаться, отдали свои душу сосуду, внутри которого яркими всполохами бурлила энергия. Жаль их, но что поделаешь — такова жизнь: не смог продержаться, прими смерть. В конце концов, она придет ко всем, по-другому не бывает. Лишь Токур, если все получится, сможет обмануть богов и жить вечно.

Верховный жрец вырезал очередное сердце и посмотрел на императора, тот все еще дремал, опустив голову на грудь. В таком положении он находился уже полдня, и было немного странно, что спит — так долго в столь неудобном положении. Ничего, немного осталось.

Скоро энергия сосуда восстановит его тело, разгладит старческие морщины, уберет седину волос, сделает ясными глаза и даст силу дряблым мышцам. Император превратится в юношу с глазами старца. И только он, настоящий творец, снова окажется ни с чем. Конечно, если не считать обещанного золота. Но разве оно может оживить мертвых учеников и вернуть потерянную веру?

Гаур выпил еще глоток крови из чаши и убил последних трех рабов. Все. Конец! Ученики упали на землю без сил там, где стояли. Сам верховный жрец забрался на окровавленный алтарь, лег на мокрый камень, еще хранящий тепло умерших рабов, и закрыл глаза. Под ним была кровь, она была повсюду, и на нем тоже.

От алтаря сладко пахло смертью и тлением, и это было не лучшее ложе для сна, но Гауру следовало отдохнуть пару часов, прежде чем он сможет провести последнюю часть обряда — ту, ради которой и умирали люди в этом затерянном уголке. Теперь, когда верховный жрец закрыл сосуд заклинанием, магия не разорвет гору и всех, кто находится на плато. Энергия усмирена, и он сможет сделать бессмертным императора. Только нужно отдохнуть. Немного. Часа два или три…

Он услышал возле шатра императора крики, шум. Но ему было все равно. Пусть подождут, когда он сможет хотя бы приподнять отяжелевшие веки, а сейчас у него просто нет сил.

Гаур не слышал, как растерянные наложницы, принесшие обед, визжали от страха, обнаружив, что император мертв, как их пронзительный вой призвал гвардейцев.

Токур был в шаге от бессмертия, но не сумел его сделать — изношенное сердце не выдержало бессонной ночи. Командир личной гвардии отдал ему честь мечом и, опустившись на колено, поклялся выполнить последнюю волю императора, о которой узнал перед началом церемонии. Затем гвардеец встал, подозвал сотников и стал шепотом отдавать приказы. Выслушав его, они подняли своих воинов, выстроили в боевой порядок и, повинуясь приказу, убили всех слуг, наложниц и советников, которые присутствовали на церемонии.

Потом командир гвардейцев направился к алтарю.

Верховный жрец почувствовал сквозь тяжелый сон, что рядом происходит что-то странное и опасное, но не смог даже пошевелиться — слишком много сил было отдано обряду. Командир гвардии, криво усмехнувшись, взрезал ему грудь мечом, вырвал сердце и бросил в кучу возле алтаря, а тело сбросил вниз в яму. После этого подошел к ученикам, поднял их пинками, заставил взять в руки «сосуд скорби» — сам он не собирался даже приближаться к колдовскому предмету — и повел растерянных парней, едва волочивших ноги от усталости, к горе, где воины обнаружили лаз, ведущий в глубокую пещеру.

Он загнал юношей в каменную кишку, угрожая мечом, после чего воины замуровали лаз, навалив сверху камни. Учеников верховного мага обрекли на мучительную смерть от голода и жажды в густом пыльном мраке.

После этого гвардейцы, повинуясь командам сотников, выстроились друг против друга в две шеренги и отдали последнюю честь мечами. Они убивали друг друга молча, с хмурыми лицами, словно выполняя тяжелую, но очень нужную работу. Последнего оставшегося в живых гвардейца убил сам командир. Затем он еще раз обошел плато и, убедившись, что никого в живых не осталось, кроме него самого, уперев меч в землю, бросился на него.

Воля императора была исполнена: никто из участников церемонии не остался в живых. Токур не только умер сам, но и забрал с собой в вечное царство тьмы всех, кто оказался волею случая с ним рядом в этот роковой час. Он хотел, чтобы упоминание об обряде потерялось в веках. Если ему не суждено стать бессмертным, то пусть это не достанется никому.

Но когда утреннее багровое солнце осветило каменистую поверхность, из-под кучи мертвых тел выбрался молодой гвардеец. Он был ранен, но его рана не стала смертельной. Воин обошел плато в поисках живых и, не найдя больше никого, побежал к лесу. Именно он рассказал обо всем лекарю в небольшой деревне, куда сумел добраться, а потом и сыну Токура — наследнику трона о том, что произошло на Плато Мертвых.

Со временем рассказ воина оброс подробностями и стал легендой о «сосуде скорби» и бессмертии. А позже, когда люди научились летать в космосе, эту историю узнала вся Галактика.

* * *

Макс проснулся, когда щеки коснулась чья-то теплая рука.

— Вставай, вор.

Лис открыл глаза, недовольно щурясь. В лесу по-прежнему лежала густая вязкая тьма, малиновые угли костра едва освещали бледное лицо девушки. Наемники спали, только один Грэг сидел рядом с Гретой, вслушиваясь в крики ночных хищников.