Одни были традиционно английскими, как, например, гербы святого Эдмунда и святого Эдуарда Исповедника, другие — рыцарскими, например «попона с соколами», вышитая неким Хью Райтом. Но некоторые эмблемы относились напрямую к новому королю из рода Тюдоров и его семье. Герб Кадваладра демонстрировал связь Генриха с древними королями бриттов и Уэльса из преданий о короле Артуре. (Эту связь демонстрировали также йоркисты, которые с гордостью прослеживали свою родословную по линии Мортимеров с глубокой древности.) Валлийское происхождение также подчеркивали многочисленные изображения огненно-красных драконов и их ног. Но больше всего денег потратили на красные розы, отделанные золотом. Ничего нового в самом этом изображении не было: белая роза, наряду с золотым солнцем, была одним из главных символов дома Йорков, и их часто использовали рядом. Красные розы со времен Генриха IV периодически мелькали в связи с королями Ланкастерами. Валлийский поэт Робин Дду отождествлял красную розу с Тюдорами и с нетерпением ожидал того момента, когда «красные розы будут править во всем великолепии»[482]. Но никогда до этого ни один король Англии так осознанно и наглядно не использовал красную розу как свой самый узнаваемый символ.

Коронация прошла в торжественной обстановке, главную роль в ней играли немногочисленные представители английской знати, которых Генрих считал своими приближенными. В этот круг входили его дядя Джаспер Тюдор, ставший герцогом Бедфордом, его отчим Томас, барон Стэнли (теперь граф Дерби), и сэр Эдуард Куртене, тоже вернувшийся из изгнания в Бретани и получивший старый титул своих предков — граф Девон. Эти трое играли в церемонии важную роль наряду с Джоном де Вером, графом Оксфордом, который в награду за верность на коронационном пиру надел на Генриха корону. Все они были щедро вознаграждены за долгие мучения и за то, что не утратили веру в Тюдоров. Но больше всех радовалась мать короля Маргарет Бофорт. По словам ее исповедника, Джона Фишера, она «плакала от счастья», когда корона оказалась на голове ее сына.

Маргарет, носившая титул графини Ричмонд, получила обратно земли, которые Ричард III передал ее мужу, а также особый юридический статус femme sole, принесший ей полную независимость. Кроме того, ей был дарован великолепный особняк на берегу Темзы в Колдхарборе, ставший ее главной лондонской резиденцией. Но самой большой наградой для матери было видеть, как ее сын, которого, будучи тринадцатилетней девочкой, она в муках исторгла из своего чрева в холодном, охваченном чумой валлийском замке, надевает корону короля Англии. Пока правил Генрих, с Маргарет обращались почти как с королевой, она имела право носить одежду того же качества, что и королева-консорт, и в поздние годы явно на королевский манер подписывала письма «Margaret R»[483]. Сын советовался с ней буквально во всем: от внешней политики до правовых вопросов и внутренней безопасности. Ее особняк в Колливестоне в Нортгемптоншире великолепно отремонтировали, и он стал опорным пунктом королевской власти на востоке центральных графств. Маргарет обрела королевскую власть и статус и пользовалась ими сполна.

Но конечно, королевой она не была. В 1483 году Генрих VII торжественно поклялся жениться на Елизавете Йоркской. Теперь он стал королем и должен был сдержать слово. 10 декабря на первом созванном королем заседании парламента спикер Томас Ловелл попросил «его королевское величество взять в супруги прославленную леди Елизавету, дочь короля Эдуарда IV, посредством чего, милостью Божьей, многие надеются на рождение потомков королевского рода, которые принесут стране спокойствие»[484]. Король, восседая на троне перед собравшимися, заявил, что он «согласен поступить так, как они желают и просят». Свадьба должна была состояться 18 января 1486 года.

Конечно, причиной брака с Елизаветой были не только данное слово или общественное мнение. Этот брак был жизненно необходим для утверждения Генриха в качестве короля. Всем было известно, что его притязания на престол по праву крови как короля из дома Ланкастеров были слабо обоснованы. Не самый очевидный наследник Генриха VI, он не мог быть принят всеми на существовавших основаниях. Королем он стал в основном потому, что был наилучшим кандидатом в глазах тех, кто искал замену Эдуарду IV. Поэтому брак с его старшей дочерью был чрезвычайно важен, позволил бы сохранить эту поддержку и попытаться восстановить стабильность внутри королевского рода Англии. Стоит отметить, что Генрих сначала был коронован и провозглашен королем по воле Божьей и только потом женился на Елизавете. Допустить, чтобы его воспринимали как марионетку йоркистов, пришедшую к власти через жену, он не мог. (В 1486 году группе английских послов, которые были с визитом у папы римского, наказали сообщить папе, что Генрих занял «трон своих предков» с «Божьей помощью» и женился на Елизавете, чтобы «покончить с гражданской войной».)[485] Его союз с Елизаветой был тонким и эффектным политическим посланием, которое нашло свое яркое визуальное выражение. Символом их брака стала еще одна роза. Это была не издавна известная белая роза Йорков или недавно в некоторой спешке присвоенная Ланкастерами алая роза. Это было совершенное слияние двух этих цветков — роза Тюдоров, в которой белый накладывался на красный, — символ единства, смысл которого был понятен любому, даже неискушенному зрителю. Двойная роза Тюдоров отразила причины войн, раздиравших Англию весь беспокойный XV век, и одновременно предлагала решение. Согласно ей, корень проблем таился в расколе домов Ланкастеров и Йорков. И теперь, благодаря связавшему их браку, вражде пришел конец. Другими словами, как писал современник Генриха, писатель и придворный поэт Бернар Андре, «по обоюдному согласию было решено, что две семьи, которые некогда разделяла смертельная вражда, объединятся в один дом»[486]. Это был как минимум очень упрощенный взгляд на историю, но именно он будет превалировать еще много столетий.

Свадьбу отпраздновали так, как было заведено: со «свадебными факелами, брачным ложем и другими приличествующими случаю декорациями», за чем последовало «поразительно великолепное венчание и коронация королевы. Подарки стекались со всех сторон и лились как из рога изобилия, в то время как пиры, балы и турниры устроены были с великодушной щедростью, чтобы… умножить радость праздника»[487]. Новая королева забеременела в первую брачную ночь или вскоре после, а в марте 1486 года королевская чета отправилась в поездку по северу, чтобы во всем королевстве узнали о том, как силен и удачлив новый король. По пути с ними случилось несколько незначительных происшествий, но в целом все прошло гладко. В Йорке, центре прежней власти, первым, что встретило короля при въезде в город, был механизм, изображавший гигантскую красную розу, которая сливалась с белой розой, а затем из них во множестве появлялись другие цветы («показывая, что роза — главная среди цветов»). В конце с облаков на розы спускалась корона[488]. Смысл был ясен.

В сентябре 1486 года роды