было бы построено мечети. Да, Духовное управление мусульман Татарстана не строило их непосредственно, но всестороннее содействие этому процессу мы оказывали, этот факт нельзя не признать. Безусловно, это не только моя личная заслуга, любой лидер сам по себе ничего не добивается, очень важную роль здесь играет и его команда.

– Гусман хазрат, вы работали секретарем ДУМЕС при Таджуддине. Кроме того, он ваш родственник. Как вы можете охарактеризовать Таджуддина как личность и как религиозного деятеля?

– К Талгат хазрату я отношусь прежде всего не как к родственнику, это первый мой религиозный наставник, остаз, именно он оказал мне содействие в поступлении в Бухарское медресе, здесь его роль была безусловно огромной. Как личность и как религиозный деятель Талгат Таджуддин – очень эрудированный, образованный в религиозным плане человек, блестящий оратор, знает арабский язык и владеет им практически в совершенстве, обладает глубокими познаниями в исламе и его науках. Если быть кратким, то хотелось бы сказать следующее: Талгат Таджуддин – это одна из выдающихся личностей в истории ислама в советской, да и в современной России тоже, не зря он пользуется авторитетом и признанием как на уровне рядовых мусульман, так и на государственном и межгосударственном уровне.

– Для чего создавался Казанский муфтият? Не был ли он дублером ДУМ РТ?

– В начале 2000‐х к нам, в Духовное управление мусульман Республики Татарстан, поступали обращения от ряда приходов за пределами Татарстана принять их под свою юрисдикцию, хотели иметь и развивать отношения в религиозном отношении именно с Татарстаном. Однако по уставу ДУМ РТ мы не могли этого сделать. Вот именно с этой целью и был создан Казанский муфтият, в него как раз и вошел ряд приходов из соседних с нами регионов. Поэтому я не могу назвать его дублером ДУМ РТ, у каждого из этих двух муфтиятов были свои функции и свои задачи. Инициатором создания Казанского муфтията был Валиулла хазрат [Якупов. – Р. Б.], именно он и предложил такое решение, а оказался ли этот муфтият востребованным, смог ли он выполнять те функции, на которые рассчитывали вошедшие в его состав приходы, – это уже другой вопрос.

– Валиулла Якупов был вашим заместителем. Ваши отношения с ним складывались непросто. Как вы сейчас, по прошествии многих лет, оцениваете роль Валиуллы хазрата в жизни мусульман Татарстана?

– Если говорить о личности Валиуллы хазрата Якупова: да, мы знаем, что в этом человеке собралось все – и знания, и эрудиция, и жадность, и даже подлость в какой-то степени, и хитрость, и смекалистость, и предприимчивость, он знал и религию, он знал и политику, он знал и марксизм-ленинизм, и поэтому для меня он был очень большим помощником. Во многих ситуациях он очень выручал меня, он даже говорил: «Хазрат, туда вам не нужно идти, я сам туда пойду», «Это не нужно вам говорить, я сам здесь выступлю», «Этого человека вам принимать не надо, я сам его приму». И он тем самым меня выручал, в значительной степени облегчил мою работу, и действительно во многих случаях – там, где мне не следовало появляться, бывал он, это позволило избежать смуты. Что же касается моих с ним отношений – они были рабочими, а на работе, как вы понимаете, разное бывает, где-то наши точки зрения совпадали практически полностью, где-то он позволял себе не соглашаться со мной, но это были рабочие моменты.

– Институт духовных управлений мусульман возник в конце XVIII века и с тех пор не претерпел радикальных изменений. Как вы считаете, нужны ли мусульманам в России в XXI веке муфтияты? Или необходимо найти им замену в лице других структур? Иными словами, что вам не нравится в системе муфтиятов, и есть ли, по-вашему, им альтернатива?

– Духовные управления в нашей стране выполняют ряд важных, на мой взгляд, функций – с одной стороны это координация деятельности входящих в них приходов, духовных учебных заведений, с другой это представительские функции – выражение консолидированной позиции мусульман по каким-то принципиальным вопросам, представление мусульман во взаимоотношениях с государством. Это еще и в значительной степени представление государства и проведение его политики в мусульманской религиозной жизни, и реалии таковы. В любом случае, с точки зрения государственной политики в сфере государственно-конфессиональных отношений духовные управления в нашей стране свои функции выполняют и поэтому еще будут востребованными.

Аналогичные структуры существуют практически во всех странах, где живут мусульмане и работают какие-то признаваемые государством мусульманские религиозные объединения, где-то это – министерства по делам ислама, координационные советы, исламские лиги, исламские союзы и общества и так далее. У нас, мусульман России, – а по нашему примеру и в бывших союзных республиках Центральной Азии – это сложилось в форме духовных управлений, возглавляемых председателями или муфтиями. Суть не в том, как они называются или будут называться в XXI веке, суть в их внутреннем содержании. Все зависит от того, насколько они смогут отвечать потребностям прежде всего мусульманской уммы в тех регионах, где они ведут свою деятельность. Я не зря заговорил об интересах уммы – мусульмане сейчас активны в различных сферах нашей жизни, если в 70–80‐е годы прошлого века мусульмане были представлены старшим поколением, людьми пенсионного возраста, то сегодня в значительной мере растущее мусульманское сообщество – это молодежь, и духовные управления не могут не принимать это во внимание. Сумеют осознать, принять это – будут успешно развиваться и быть полезными, не сумеют – превратятся в некий сдерживающий, тормозящий развитие фактор и имеют все шансы постепенно оказаться на обочине.

В свете сказанного мною о необходимости успевать за быстро меняющимися реалиями религиозной жизни, хотелось бы высказать одну идею или точку зрения. Несколько раз были попытки создать в России некий Исламский совет ученых, который бы мог выносить авторитетные, обоснованные, а стало быть, и признаваемые большинством мусульман постановления и фетвы по каким-то важным вопросам. Такие структуры существуют за рубежом, есть они и в Европе, и в Америке, есть и в мусульманских странах, они объединяют в себе исламских ученых и исследователей, в нашей стране этот опыт также может быть востребованным, когда есть необходимость принимать какие-то решения с учетом наших российских реалий и при этом не нарушая норм ислама. В какой это форме будет у нас, я пока не знаю, но считаю, что рано или поздно мы к этому придем, вопросы накапливаются, прецеденты имеются, здесь нужно лишь два фактора – наличие этих самых ученых, знающих наши реалии, и, конечно же, политическая воля государства.

В целом же могу сказать, что, на мой взгляд, духовные управления мусульман в нашей стране как общественный и религиозный институт себя не изжили, у них есть будущее,