по натуре победитель. Не важно в чем. То, что между нами, из-за моего бегства осталось незаконченным. А противостояние длилось слишком долго, чтобы так вот взять и забыть его. Вот поэтому он и наворачивает вокруг меня круги, как акула, цапнувшая раз и просто ожидающая, когда жертва дойдет до кондиции. А потом он слопает меня с потрохами, поковыряет моей прежней гордостью в зубах и пойдет дальше, не оглянувшись. Ладно, я, в очередной раз поразмыслив, убедила себя, что мой сводный брат мерзавец, игрок и сжирающий мои нервы монстр. Но со мной-то что, черт возьми, не так?

Столько лет я провела в окружении привлекательных мужчин, некоторые даже пытались флиртовать со мной, но ни единого раза нигде даже не шелохнулось. Я ощущала себя польщенной их вниманием, но дальше этого не шло. Ни разу не возникло в голове «А может быть?». Я абсолютно беспристрастно взирала на них, отмечая достоинства и недостатки, находя кого-то худшим или лучшим человеком, но это не имело и оттенка романтичного интереса. Да вообще никакого интереса, кроме иногда профессионального. Так почему же мужчина, в ком я вижу один лишь бесконечный список косяков, прямо-таки высочайшей пробы концентрат всего отрицательного влечет меня, волнует, вынуждает вот сейчас сидеть и ломать голову над природой собственных чувств к нему?

Безусловно, мою реакцию на Арсения тоже и близко романтикой не назовешь. Я что, желала видеть его на одном колене с шикарным букетов, мямлящим что-то про высокие чувства? Он мог такое сделать, только чтобы жестоко поглумиться позже, и никак не иначе! Да и не нужно мне от него такое. Ни цветы, ни слова, ни обязательства. Все гораздо прозаичнее и физиологичнее. Надо сказать себе это. Я его хочу. Хочу его руки на мне, хочу этот взгляд неумолимо голодный. Желаю полной потери контроля над собой, когда не отдаешь себе отчет, что именно происходит с твоим телом. Мечтаю снова испытать безоговорочное вторжение, захватывающее не только тело, но и отпускающее поразительным образом сознание. Погрузиться еще в некое безвременье, где нет ни сомнений, ни угрызений совести, ни сожалений. И все это по какой-то необъяснимой причине мне необходимо только от него и не требуется с другими.

Выходит, не только он один завяз в этом нашем противостоянии, но и у меня возникла какая-то проклятая патология, дурацкая зависимость. Мне нужно снова увидеть именно его сильное обнаженное тело, хищно нависшее надо мной. Ощутить его тяжесть на себе, твердость в себе, мощь вокруг себя. Поймать и впитать момент той сокрушительной открытости и уязвимости, что я уловила в его исказившемся за мгновение до оргазма лице. Испытать то секундное торжество от краткого ощущения, что в этот миг сосредоточено все для него во мне. Что в моих силах дать или отнять, оттолкнуть или одарить… Глупая иллюзия, самообман. Но, однако, выгнать, стереть из памяти этого не удалось. Может, не было ничего подобного, и все мне почудилось, дуре одурманенной? Может, память, щадя, позже все щедро приукрасила и дорисовала. И в этом причина всех моих терзаний и дискомфорта рядом с ним. Я хочу не только снова испытать все, но и увидеть: было или не было. А не только в том примитивном вожделении, что он вызывал во мне каждой агрессивной линией большого тела, своим запахом.

Так что теперь? Да ничего! Я не настолько идиотка, чтобы отправиться в осознанное путешествие по полю из граблей! Кирилл не прав. Не выйдет у меня сначала взять, что хочу, а потом просто разжать руки и отпустить на все четыре стороны! Это не в моей натуре. Да, у меня нет опыта в отношениях, наверное, это стыдно и говорит о моей замкнутости и эгоизме. Но лучше я и дальше останусь при своем и сохранюсь целой, чем разрешу себе ненадолго быть другой, чтобы в результате полностью разрушиться. Потому что как только позволю тому, что я чувствую к Арсению, превратиться из животного влечения в нечто большее, даже в элементарную привычку видеть его все время рядом, у него появится эта власть — разломать меня на миллион осколков, которые уже никто потом не соберет. Может, я мало что понимаю в мужчинах, ничего не смыслю в настоящих отношениях, но я точно знаю, что близость, не важно, в какой форме — дружба, простая привязанность, любовь — вызывает тяжкую зависимость и безжалостно ранит, исчезая. Нет уж, хватит, я позволяла себе оставаться жертвой достаточно долго, чтобы теперь еще и добровольно попробовать на вкус новые нюансы этого состояния. Поэтому, Василиса, все хотелки отключаем и садовый инвентарь обходим десятой дорогой.

Свернувшись калачиком на постели, я лежала, прислушиваясь к звукам в доме и ожидая, когда ко мне зайдет Кирилл. Ведь он должен зайти, нам о многом поговорить нужно. Но следующим, что услышала, был стук в дверь и голос дяди Максима:

— Васенька, вставай! Тебе перекусить надо успеть!

Подорвалась, растерянно хлопая глазами. Я, выходит, уснула, и сама не собралась, и Кирюша, если и заходил, то не стал будить. Вот ведь, как это меня угораздило так отключиться? Стала носиться по комнате, бросая в сумку все, что казалось необходимым и попадалось под руку. И это неожиданно огрело меня по голове воспоминанием о том, как вот так же ранним утром судорожно собиралась, еще и не зная, куда и зачем, просто испытывая желание бежать на грани паники. И торопилась, потому что понимала — если задержусь, явятся в родительский дом Арсений или Марк, и все вылезет наружу, будет скандал и черт его знает какие последствия. А я ни к чему из этого не готова была совершенно. Вообще не представляла, как смогу смотреть в глаза всем, когда откроются все обстоятельства и нужно будет как-то заново собрать себя из руин, что остались от глупой неудачницы по имени Василиса, наворотившей такого. А еще знала, что, если столкнусь с мамой, ничего не смогу объяснить и просто струшу, останусь. А Арсений не преминет сделать так, чтобы я не забыла ни единого момента из моего поражения перед ним. Я сама, идиотка истеричная, вложила в его руки идеальное орудие пытки, которым он может истязать меня до бесконечности. Нет, я не могла этого перенести. Не сейчас, когда и так все развалилось, и все мои надежды обратились прахом и обманом. До сих пор начинало трясти так, что аж зубы лязгали от того, что услышала утром под дверью.

Я тогда тоже задремала, отказавшись осмысливать последствия того, что сделала. Позволила разуму просто