class="p">Эля поразилась уму и мужеству епископа, понимая, что она никогда не сможет отблагодарить его за его жертвенность, она лишь поклонилась ему и молча вышла.

Тем же вечером на торжественном приеме посвященному отъезду папского легата королевский мажордом объявил,

–Владетельные синьоры Принципата Андорра; епископ Урхельский и дама д. Альбре, кастелянша Брей с мужем Илаем Евфратским бароном Труафлеш,119

Владетельные синьоры подошли с поклоном к королю и протянули ему стрелу и соль, своего рода клятву верности, означающую лояльность королю. Король принял и соль, и стрелу. Не прими он их, это означало бы, что он отказывается от прав на принципат. В этом случае; любой граф или епископ, или аббат сейчас присутствующий в пиршественной зале, и имеющий имперское подчинение, мог взять соль и стрелу себе и тем самым перевести Принципат Андорра под руку Императора.

Затем они подошли к папскому легату, где епископ передал Эли кольцо, которое она предала легату, потом она в свою очередь передала посох епископу, который предал посох опять легату. Легат перекрестил и кольцо, и посох и вернул все Эли и епископу. Так в Компьени первый раз был свершен обряд инвеституры. После чего высокие стороны с поклонами расстались.

За ужином король обратился к легату,

–Ваше преосвященство, зачем же так быстро свершать церковную инвеституру, без волеизъявления церковного собора, собранного по нашему велению и соизволению папы?

– По той же причине, по которой вы ваше величество приняли оммаж и фуа120 имперского принципата без волеизъявления палаты пэров Франции, собранной по вашему велению, но вотированному Императором.

Король вздохнул, собери он палату, как сразу графы Фуа потребуют назад свои владения, взятые в корону, потому что, он – король не провел обряд взятие их владений по обычаю, а перевел их земли во владение короны только по закону. А графы Тулузские попросят и налоги вернуть им, используя те же доводы, что и графы Фуа121. Нет, только не это!!

Король понял, что его переиграли. Но его согревало то, что его переиграли в лишь малом, в главном же и большем – нет. Ведь соглашения о разграничении юрисдикции вымороченных владений между королевством Францией и Империей Германской нации так и не было подписано. А это значит, что земли Лотарингии могут со временем стать коронными. Успокоенный мыслями о возможном в дальнейшем приобретении Лотарингии, король продолжил ужин в уже более благостном расположении духа.

Легат вообще ни о чем не думал он отдавал должное молодому вину и жареной зайчатине, которою по уверению повара только утром поймали в компьенском лесу. В общем, все более или менее успокоились лишь Епископ славного города Урхеля, с печалью во взоре смотрел, как посольство уезжает из замка. На все сборы опытным посланникам потребовалось не более получаса. Илия рассчитывал собраться и выехать из замка до закрытия городских ворот, что бы не просить у городских властей разрешения на проезд в неурочное время. Власти могли отказать, под благовидным предлогом сохранения посольства от ночных напастей. А задержка, еще на одну ночь, на территории уже явного врага, не входила в планы молодоженов. Стройной колонной по двое, посольство покинуло гостеприимный Компьени в шесть часов после полудня, за час до закрытия городских ворот. Ни один стражник не побеспокоил их ни, словом ни делом.

Епископ проводил их до первой заставы, точнее до первой пригородной церкви.

Во время прощания с Элеонорой, епископ, глядя ей в глаза, сказал

– Они не простят мне этого никогда, ни король, ни легат, ни папа, но я рад, что помог вам. Прощайте ваши величества

Эля грациозно склонили голову в знак благодарности. …

Илья приложил руку к груди и поклонился в знак признательности: Понсу де Виламуру, графу, епископу Урхельскому и просто честному человеку.

Затем Илья рукой показал направления движения и маленькая орда презирая ночь, и тьму бесстрашно двинулась в поход на Брей.

Епископ с грустью смотрел, как его любовь исчезает во тьме.

У него как-то сразу сложилось несколько строф:

«Ни поглотит тебя, ни ночь, ни тьма.

С тобою пребывает вечный свет светильника любви небесной,

навек связав тебя, меня,

лишь бог с тобой нам судия.

молю прощения у бога я.

за то, что полюбил тебя!

Мой свет светильника 122 любви небесной »…..

Однако эта история не закончилась прощанием у придорожной церкви и стихосложением. На следующий день вернее, после утренней службы, но до заседания королевского совета, когда королева мать занималась своим туалетом. Король неожиданно посетил её покои. Он отмахнулся от служанок предложивших ему стул, и неожиданно веселым голосом изрёк.

–Так значит матушка на следующий год нам надо ждать поступлений в нашу казну из Брей. Ведь управительница Брей принесла мне оммаж и фуа?

Королева мать одобрительно посмотрела на сына и спросила,

– Вы правильно мыслите ваше высочество. Я лишь добавлю, что мы вскоре сможем рассчитывать и на поступления от; графства Альбре, маркизата Монт де Морсан и виконтства де Фезенсак.

–Но это же война с их держателями!!?

–Нет, сын мой, это намного хуже, это моя племянница! Она будет строить свое счастье, так же истово, как я свое, с вашим отцом. Вам нужно нанять еще писцов, для приема жалоб, боюсь старые не справятся.

–Но доходы возрастут?

– Да, сын мой, казна королевства пополнится.

–Как хорошо матушка! – На этой веселой ноте король покинул покои королевы матери.

Бланка с легкой грустью сказала тихо.

–Дурачок, казна королевства, а не ваша. Затем она продолжила подготовку к выходу для участия в совете.

Через двадцать дней после указанных событий, королевский совет рассматривал дело о вхождении дамы д. Альбре в право владения замками Брей и Монтеро. На рассмотрение совета были представлены: опись владений дамы д. Альбре, и жалоба от единственного оставшегося в живых вассала предыдущего сюзерена Тибо шампанского. Жалоба сообщала, что во время вхождения дамы д. Альбре в право владения замками Брей и Монтеро для их устроения, все остальные вассалы лишились своих голов и владений, так как отказались принять новую госпожу и принести ей оммаж и фуа. Выслушав докладчика, король по согласованию со своей матушкой приказал,

– Принять к сведению жалобу и опись.

Весь 1236 год Элеонора устроительница Брей и Монтеро посвятила устроению вверенных ей замков. Она установила двухразовое взимание десятины на содержание замков со всех землевладельцев. Так же она озаботилась сохранением и увеличением лесного фонда. Приказав засадить пустоши дубами и запретив вырубку молодого леса. За управлением замками она не