До этой ночи.

Чуть развернувшись, Роан бросил короткий взгляд через плечо. Маргарита спала, спрятав лицо в подушке и все, что можно было рассмотреть с его места — это фарфорово-белое плечо да россыпь золотых волос, укутавших тонкую фигуру женщины. Она совершенно не походила на его супругу. Разве что цветом волос, мать Лиз тоже была блондинкой. А в остальном же… Ничего общего. Никакого сходства. Совершенно разный типаж, непохожие черты лица, противоположные характеры.

Его жена была сильной. Яркой. Она любила быть в центре внимания, привлекать к себе таких же ярких и в чем-то даже эксцентричных людей. Она купалась в восхищении. Ее нельзя было не заметить, не обратить внимание… Ее нельзя было не любить…

А Маргарита… Она была мягкой. Спокойной. Совершенно обычной. И в то же время, в ней было что-то такое, что зацепило Роана при первом знакомстве и вот уже почти полгода не давало ему покоя. Он знал о ней все. Выяснил каждую мелочь, каждую деталь, не раз перечитывал досье, собранное его людьми, но все равно не мог разгадать ее.

И вот сегодня…

Роан приехал к Гардовым уже в сумерках. По дороге уже собрал достаточно сведений о деле Егора, чтобы в его голове сложилась более-менее четкая картина дела. И да, он понимал, что на данном этапе бывший парень Лиз попал в довольно неприятную ситуацию. Но, судя по тому, что за такое короткое время удалось выяснить людям Шермера, обвинить Гардова в убийстве того наркомана не выйдет. Любой защитник, даже не самый толковый, камня на камне не оставит от нелепых обвинений, что были выдвинуты в адрес Егора. Да и само задержание было произведено с нарушениями и, вмешайся вовремя академия, Гардов бы уже давно сидел в общаге и сдавал экзамены.

Но академия не вмешалась. Руководство вкупе с попечительским советом предпочли исключить проблемного студента, лишь бы минимизировать потери и не привлекать к себе пристального внимания. Что ж, и тут все было более-менее понятно. Егор в своих показаниях указал на то, что видел Абзалова в клубе, где произошло убийство, придурок-следователь (а иного эпитета для характеристики того мальчишки, которому поручили это дело в самом начале просто не находилось) имел неосторожность вызвать Северьяна на допрос. Официальной повесткой.

Ну и само собой разумеется, что наследничек нажаловался папеньке. А Абзалов-старший закусил удила.

Все понятно. Пусть и не приятно, но не критично… было бы, не вмешайся особый отдел.

Роан поморщился и подавил в себе желание побиться головой об оконное стекло. Удержало только нежелание будить Маргариту.

Как особисты вышли на Гардова, как они умудрились связать его с одним из опаснейших теневых авторитетов Грайна, Роан пока не знал, но уже дал своим людям задание разобраться. Однако именно это все и портило. Костоправов, на которого работал Егор, давно уже находился в разработке. К нему не раз и не два пытались подобраться, подсылали агентов под прикрытием, но никак не получалось добыть неопровержимые доказательства. Создавалось впечатление, что Крыс, как Костоправова называли среди своих, имел некое шестое чувство или слишком хорошую сеть информаторов, и в особом отделе в частности. А тут такой подарок! Егор Гардов по кличке Лис, собственной персоной!

Само собой, что особисты вцепились в него мертвой хваткой и не выпустят из своих лап, пока не выжмут все, что только можно.

Все это Роан знал, когда появился на пороге квартиры Маргариты. Последние полчаса, он пытался составить речь, придумать слова, как поделикатнее рассказать матери о том, что ее сын попал в нешуточный переплет. Но когда увидел ее, почему-то не смог вымолвить ни слова.

Странно все это. Будь Маргарита хоть немного одаренной, Роан бы решил, что она использует на нем какое-то внушение, но она была совершенно обычным человеком, без капли дара. И тем более он не мог найти объяснение своему поведению.

— Что с Егором? — это были первые слова Маргариты Гардовой, после того, как она увидела, кто стоит на ее пороге.

— С чего вы взяли, что с ним что-то случилось?

— Вы здесь.

И все, она больше ничего не сказала. Только отошла в сторону, пропуская Роана в квартиру. Молча следовала за ним в гостиную. Также молча опустилась на старенький диван и сложила руки на коленях, приготовившись слушать. И Роан рассказал. Все рассказал, лишь немного смягчая детали и стараясь не слишком показывать собственного отношения к ситуации.

Она не плакала. Не заламывала рук, не причитала и не пыталась падать ему в ноги с мольбой о спасении сына. Просто сидела, глядя прям перед собой и молчала. А у Роана перехватило дыхание, и сердце дало о себе знать, билось часто, рвано, точно бы желало выскочить из груди.

Потом были заверения с его стороны в том, что он сделает все возможное, что попытается помочь, что…

Как они оказались в одной постели, роан не понимал. Знал лишь только, что не жалеет и… ни за чтобы не изменил ситуацию, будь у него такая возможность.

Потерев лицо руками, Шермер осторожно отошел от окна, стараясь не делать резких движений и не производить шума, направился к выходу из спальни. Нужно было ехать, до Грайна еще несколько часов пути и будет лучше, если с утра он сможет уже включиться в работу.

Взявшись за ручку двери, он замер, не решаясь обернуться и посмотреть на спящую женщину, и вздрогнул, услышав ее чуть хрипловатый голос:

— Сбегаешь?

— Кофе захотелось, — почему-то соврал он.

— Я поеду с тобой, — Маргарита села на постели и откинув с лица растрепавшиеся волосы, прямо посмотрела на мужчину.

— Это не разумно.

— Я все равно поеду, — она пожала плечами и потянулась к старому, давно уже утратившему свой первоначальный цвет от частых стирок, халату. Накинула его на плечи, завязала пояс и только после этого поднялась на ноги. — Если ты не возьмешь меня с собой, я поеду завтра первым же рейсом. Это мой сын и я хочу быть рядом с ним в такой момент.

Отказать этой женщине Роан не смог и уже через два часа они сидели в его автомобиле. Молчали. Маргарита смотрела на пролетающие за окном ночные пейзажи, а он не мог отвести взгляда от ее профиля.

Маргарита смотрела в окно автомобиля, но если бы у нее спросили, что находится по ту сторону стекла, она не смогла бы ответить. Полностью погрузившись в свои невеселые мысли, молодая женщина не видела ничего вокруг себя.

Егор. Ее сын. Единственная надежда и смысл ее жизни. Как же так получилось? Как вышло, что история повторяется? Она не понимала. И не видела выхода. Не знала, что делать и как поступить, чтобы защитить своего ребенка, уберечь его от несправедливости этого мира.

Когда нечто подобное произошло с ее мужем, Маргарита была моложе и, что греха таить, наивнее. В то время, она еще верила в справедливость, в закон, полагалась на систему. Эта вера не принесла ей ничего.

Она лишилась мужа, чести, на долгие годы потеряла себя, предпочтя с головой погрузиться в мутное серое марево жалости к себе. Это длилось годами, и Маргарита не желала ничего менять. Она пряталась от всего мира, от жизни в старательно созданном коконе безразличия.