– Спасибо, – я подвинулась ближе. – Вы… вы пришли за мной.

Она коснулась мой лодыжки, расцарапанной Волком, и рана медленно затянулась, оставляя лишь розоватый кривой шрам.

– Помнишь, что ты сказала мне в день нашего знакомства? – спросила Райкама.

– Нет.

– Я впервые ступила на землю Кияты. Меня мучила усталость после долгих недель в плавании. Я сильно волновалась, так как хотела произвести хорошее впечатление. Особенно на тебя, Сиори. Отец столько о тебе рассказывал… Он сказал, что твоя мама умерла годом ранее, и ты была безутешна.

Воспоминание вернулось, точно давний сон. Я не могла отвести глаз от мачехи – и не из-за неописуемой красоты, просто ее улыбка казалась такой неуверенной, такой испуганной… Она познакомилась с моими братьями, а когда подошла моя очередь, я сделала то, что привело в ужас отцовских министров. Я обняла ее.

На секунду она засветилась… прямо как Имуриня.

«Вы прибыли с луны?» – спросила я тогда.

«Нет. У меня нет дома», – ответила Райкама на ломаном киятанском.

– В то время я не знала ваших легенд и растерялась, – объяснила она.

Я годами верила, что мачеха спустилась к нам с луны. А потом забыла об этом.

Теперь же я знала, что она сияла из-за драконьей жемчужины. И понимала, почему Райкама так невзлюбила легенду об Имурине. Богиня слишком напоминала ей себя.

– Но теперь-то у вас есть дом?

– Да. Дом там, где мне не нужен свет, чтобы ощутить тепло. Он с тобой, твоими братьями и отцом.

Мачеха сделала порывистый вдох, силясь подняться на локти. Ей явно что-то причиняло боль, но она отказывалась говорить что.

– Веди нас домой, Сиори, – прошептала она. – Веди нас домой.

Даже несмотря на путеводную нить Райкамы, дорога домой заняла всю ночь. Мне не хватало сил, чтобы в одиночку нести мачеху, от бумажной птички помощи было мало, а магия лишала меня последних остатков энергии. Так что я закинула руки мачехи на плечи и медленно, шаг за шагом, последовала за клубком нити по лесу.

– Вернись за мной утром, – прохрипела Райкама, когда я остановилась, чтобы перевести дыхание. – Я никуда не денусь.

Когда я была маленькой, она часто отпускала подобные беззаботные шутки, но сейчас мои губы отказывались расплываться в улыбке. Нет, я ее не оставлю.

Кики нетерпеливо порхала вокруг нити и ждала, пока мы нагоним. Она предпочитала держаться подальше от Райкамы, но взгляда с нее не сводила. Мачеха это заметила.

– Интересная у тебя птичка. Меня утешило то, что она составила тебе компанию, когда я прогнала тебя из дворца.

– Она моя лучшая подруга. Мы через многое прошли вместе.

За этим последовала долгая пауза.

– Я сожалею, что убила ее однажды. И о многом другом, Сиори…

– Знаю.

Остаток пути мачеха молчала. Ее глаза закрылись, грудь оставалась неподвижной, будто она и не дышала вовсе. Прекрасное лицо так побледнело, что казалось сделанным из фарфора. Ран у нее не было, но в глубине души я понимала, что ее жизнь утекает. Жемчужина в груди Райкамы ярко мерцала, словно старалась вновь поставить ее на ноги.

«Может, она впала в зимнюю спячку, – сказала Кики, заметив, как я встревоженно сморщила лоб. – Это нормально для змей».

– Надеюсь, Кики, – с трудом выдавила я. – Надеюсь.

К тому времени как нить вывела нас в сад мачехи, на небе уже занимался рассвет. По лбу стекали капельки пота, плечи ныли от многих часов, что я тащила Райкаму на себе. Я осторожно посадила ее под деревом и позвала гвардейцев.

Ответа не последовало.

– Гвардейцы!

Райкама коснулась моей руки и слабо произнесла:

– Они спят, Сиори. Как и твой отец.

– Ну так я разбужу их, – растерянно ответила я.

– Нет. Они проснутся весной. На Гиндару напали солдаты лорда Юдзи, и я усыпила весь город, – она замешкалась. – В его армии есть и хорошие, верные люди, у которых не оставалось выбора, кроме как последовать в бой за своим лордом. Я не могла допустить, чтобы ваша страна распалась из-за бессмысленных кровопролитий.

Мачеха сжала мою руку, тени под ее глазами выдавали, чего ей стоило это заклинание.

– Город застыл до весны. Тут вы с братьями будете в безопасности.

– Позвольте мне помочь.

– Ты уже помогла, когда сплела эту сеть.

Я недоуменно помотала головой.

– Волк обманул меня. Я создала ее, чтобы разрушить проклятие…

– Вот ты и разрушишь мое, – ответила Райкама. – Забери мою жемчужину.

– Но без нее вы умрете.

– Пожалуйста, мне больно…

Однако я все равно замерла в нерешительности. Сумка внезапно отяжелела. Стоило ее открыть, и наружу тотчас полился свет от звездного ожога. Я достала сеть, но не нашла в себе сил, чтобы накрыть ею мачеху.

К Райкаме подползли змеи и ласково потерлись о ее ноги.

– Змеи всегда были чувствительны к магии, – сказала она. – Ты знала, что они родственники драконов?

Я кивнула.

– Помнишь тот день, когда ты пробралась в сад, чтобы украсть одну из змей?

Снова кивнула. Как тут забудешь?

– Они почувствовали твою магию даже раньше меня. Она могущественна, а потому опасна; многие захотят прибрать ее к рукам. Ты была такой любопытной, Сиори, постоянно расспрашивала о змеях, обо мне. Поначалу я не возражала. Но со временем я полюбила тебя, и ты делала меня такой счастливой, что мой свет засиял слишком ярко. Я знала, что не смогу вечно скрывать от тебя свою тайну.

Я закрыла глаза, вспоминая те редкие случаи, когда мачеха лучилась этим прекрасным светом и тем больше укрепляла мою уверенность, что она лунная госпожа. Рано или поздно я бы спросила, не магия ли это.

– Поэтому я закрыла тебе путь в свое сердце. Закопала твои воспоминания глубоко-глубоко и сделала все возможное, чтобы уберечь тебя от магии. Пусть для этого и пришлось отдалиться от тебя, – ее дыхание участилось. – Но затем твоя сила все равно пробудилась, и ты встретила дракона. Я знала, что кто-то непременно узнает о твоей магии, это лишь вопрос времени.

– Вы могли рассказать мне правду. Или отцу.

– Я хотела и много раз была близка к этому, – призналась она. – Но всегда боялась раскрыть собственные секреты. Или потерять вас с отцом – мою семью. Хотя в конечном итоге я все равно вас потеряла…

Ее голос затих, каждое словно звучало натужно, словно ей было больно их произносить. Стоило увидеть ее глаза, блестевшие от едва сдерживаемых слез, как я уже была готова ей все простить.