– Сможешь исцелить его? – Веслав указал на Светозара.

– Смогу, – проскрипел, по-птичьи вывернув на Светозара голову, Ворон. – Только целить его я буду Тьмой, слово Света мне не ведомо. – Ворон повернул голову обратно и наклонил её на другой бок.

– Светозар знаком со Словом Тьмы, – ответил Веслав. – Исцели его.

Страж Неяви поклонился и, подойдя к Светозару, опустился на землю рядом. Положил на лоб сына Леса свою чёрную руку и зашептал – скрипучая песнь Привратника поднялась с земли и тёмной вязью окружила Светозара.

– Разве сто́ит исцелять Светозара Тьмой? – Любомир подошёл к Веславу.

– Сто́ит, – ответил князь и бросил взгляд на Веля, который, полностью придя в себя, хмуро смотрел на то, как ворожит Страж Неяви.

Чёрные Слова скрыли Светозара от глаз, оплетя его плотным кружевом, и сквозь забытьё сын Леса ощутил, как холод забирает его боль и наполняет силой. Ледяной, неистовой силой Тьмы, что шептала Светозару о его долге. И Светозар взял эту силу – сын Леса чувствовал, как стягиваются на теле раны и отступает жар. Когда тело наполнилось силой, Светозар открыл глаза. Серое небо почти лежало на острых скалах, и сухой ветер легонько гладил по волосам. Нет, не ветер – сухая рука чёрного, как уголь, костлявого человека с острым носом и глянцевыми птичьими глазами. Страж Неяви смотрел на сына Леса.

Светозар от удивления не мог вымолвить и слова.

– Я не мог спасти тебя иначе, – подошёл Веслав. Князь всё ещё с трудом стоял, но говорить было уже легче. – Теперь он, – Веслав кивнул на Ворона, – с нами.

Светозар медленно сел: ледяная сила разливалась по телу, наполняя его крепостью. Дрозд, чирикнув, поднялся с земли и, облетев Светозара, опустился на его плечо.

– Ты велел ему излечить меня Тьмой? – догадался сын Леса, и Веслав кивнул.

– Песнь звучит и в Яви, и в Неяви, – ответил Веслав. – У меня не осталось сил, чтобы полностью исцелить тебя.

Сын Леса кивнул: не так его беспокоила ворожба Веслава, как Тьма, слова которой он теперь не мог отогнать.

– Твои уроки не проходят даром, – пропел Дрозд, и Светозар тихо улыбнулся. Но улыбка спала с лица сына Леса, стоило ему встать и ощутить, как Тьма возвращает ему силы.

Вель наконец медленно поднялся и, хромая, подковылял к остальным.

– Живой? – спросил Любомир.

– Кажется, живой, – пожал плечами витязь. Это, наверное, было первое слово, сказанное Любомиру после Медного Царства. – Болит, конечно, но идти смогу, – натужно усмехнулся.

Любомир кивнул.

– Отправь нас к Дороге Жизни, – велел Светозар Привратнику.

– Я не могу отправить вас к дороге, будучи в таком обличье. – Ворон указал на себя. – Слово, которое я дал тебе, князь, сделало меня похожим на тебя – на человека. – Страж Неяви указал когтистым пальцем на Веслава.

Веслав недоверчиво смотрел на Привратника: он чувствовал, что Страж Неяви, хоть и верен своему Слову, будет делать всё, дабы сбить их с пути.

– Тогда веди нас вместе с проводником, – князь кивнул на медный клубок, что всё это время послушно ждал на земле.

Ворон удивлённо посмотрел на медное царство, наклонил голову на другой бок, нахмурился.

– Вы пленили моих пленителей? – проскрипел, принюхиваясь.

– Они пленили себя сами вечность назад, – ответил Веслав.

Ворон бросил острый взгляд на князя, но ничего не ответил.

Веслав медленно пошёл вперёд, и медное царство покатилось по чёрной земле, указывая путь к Дороге Жизни.

* * *

Ущелье казалось бесконечным – становясь то ýже, то шире, оно тянулось меж гор несколько дней пути; Серебряный Дрозд летел впереди. Низкое небо ложилось наливными облаками на серые скалы, и густой туман клубился впереди. Ночь сменяла тёмный день непроглядным сумраком, и серебряное царство хранило путников во время отдыха и сна, а неспящий Страж Неяви сидел вне охранного круга мерцающей нити.

Силы Светозара крепли, да и Вель уже не так хромал, когда клубок остановился перед стеной плотного тумана, преградившей путь. Туман рассеивался, открывая величественные врата, вырубленные в скале. В сердце створ раскрыла могучие крылья чёрная птица, окружённая острыми рунами, значения которых сварогинам были неведомы.

– Чтобы вернуться на Дорогу Жизни, надо пройти через Подземье Тьмы, – просипел Привратник, наклонив голову: Ворон даже в человеческом обличье смотрел на своих пленителей по привычке – боком.

– Открывай, – велел Веслав. – Что бы там ни было, мы идём дальше. – Веслав сказал это так уверенно, что Светозар невольно улыбнулся: даже если его раны не позволят пройти до конца, даже если Тьма заберёт его, Веслав уничтожит Иглу.

– Как прикажете, – развёл оперёнными руками Привратник и зашептал.

Низкие, налитые тьмой облака кучились над тёмным морем, и сизый туман, окутавший приближающийся берег, казалось, светился во мгле.

Яра, не отпуская стерно, хмуро вглядывалась в сумрак: вот-вот покажется устье Белой реки. Коч «Ярома» не заплывал в Мореград, и беглецы надеялись, что поросшее лесом низовье реки укроет их от ненужных глаз. Хотя, колосаи казались не так страшны, как мертвецы Бессмертного, которые, судя по словам Драгослава, освободили Приморское княжество.

Одному Сварогу ведомо, как Яре, Яромиру с сыном и Белозёру с Гоенегом удалось покинуть стольный город и почему их никто не заметил. Гоенег и Белозёр остались в тереме Яромира и Яры на ночь, и с рассветом, до того как пришли глашатаи из царского терема, ушли вместе с хозяевами. Солнцеград был окутан мёртвым туманом, и утро едва отличалось от ночи. Возчика решили не брать – телега привлекла бы куда больше внимания, чем идущая с вещами семья – взяли только самое необходимое, оделись бедно. К главной пристани спускались проулками – благо у ворот терема им встретился попрошайка – старичок с копной свалявшихся волос и широким, лепёшкой, носом попросил подаяние. Яра испугалась юродивого – вдруг Кощеев слуга? – но Белозёр заверил, что старец добр, и каждый, даже Любозар, протянул старику монетку. Старче поклонился в ноги и предложил проводить. Яра вновь насторожилась, но Яромир согласился. «Вдруг старец послан Богами?» – шепнул он на ухо жене и позволил старику вести. Старичок воодушевился и, шаркая, повёл беглецов такими проулками, о которых никто не ведал. Туман овевал промозглым холодом, казался живым – из его густых клубов смотрели налитые тьмой глаза, и Яра, не отпуская руки Любозара, молилась Сварогу.

Ни горожане, ни витязи, ни даже навьи не обращали внимания на людей, ведомых странным старцем. И когда беглецы поднялись на коч, Яромир обернулся, дабы помочь старику взобраться по сходне, пристань оказалась пуста.

Случившееся удивило всех, но мешкать у врат города Бессмертного не стали, и «Ярома» отшвартовался и поднял парус. Яра всё боялась, что их догонят или заметят с мостов, но до рыбацкого суда никому не было дела.