Левые свято верили в необходимость победы над националистами. Но баскские националисты, похоже, знали в глубине души, что республиканцев ждет разгром. Возможно, они позаимствовали у англичан обычай встречать проигрыш со спокойствием духа. Во всяком случае, они очень хорошо обращались с пленными и даже отпускали многих из них во Францию в надежде, что победитель проявит потом милосердие. Но националисты не шли им навстречу в ответ на эти попытки «гуманизировать войну», как назвал это баскский министр в центральном правительстве Мануэль де Ирухо. Наоборот, они усиливали свою кампанию ненависти, прибегая для описания басков к таким противоречивым понятиям, как «совето-сепаратисты».

Наличие среди врагов националистского крестового похода баскских католиков смущало Франко, поэтому он позже напустился на «этих христианских демократов, менее христиан, чем демократов, которые, заразившись разрушительным либерализмом, не поняли этой высшей страницы религиозного преследования в Испании, самой славной, на которой кровью написаны имена тысячи мучеников». Архиепископ Бургоса назвал баскских священников «отбросами испанского духовенства, кормящимися с руки красных». Профессор моральной теологии в Саламанке, назвавший «вооруженное восстание против Народного фронта» «самой священной войной в истории», заявил, что «все, кто активно сопротивляется в нынешних условиях национальному правительству, пытаясь ослабить его, уменьшить его власть или приуменьшить его роль, должны считаться изменниками родины, отступниками от веры и преступниками против человечества».

Кардинал архиепископ Гома обвинял баскское духовенство в участии в боях. Нынешние военные капелланы носят личное оружие для защиты раненых, баскские же священники никогда, за редкими исключениями, не имели даже пистолетов, и нет свидетельств, чтобы они когда-либо пускали их в ход. К тому же примас упустил из виду фанатичных капелланов-карлистов. Многие из этих «рекетес» с алыми кисточками на больших красных беретах продолжали традицию свирепого священника-карлиста XIX века Санта-Круса, массово отпускавшего пленным грехи перед расстрелом. Главными инструментами уничтожения соседей-басков весной 1937 года были назначены карлисты Наварры.

Зимой на Северном фронте было два главных участка боев. Продолжалась осада Овьедо, баски начали 30 ноября 1936 года наступление на Вильярреаль. Генерал Льяно де Энкомьенда тайно собрал девятнадцать пехотных батальонов, шесть артиллерийских батарей и некоторое количество бронеавтомобилей. Прорыв и захват Витории были бы успешными, если бы взлетевший из Бургоса разведывательный самолет националистов не обнаружил это скопление войск. Контратака националистов предотвратила захват Вильярреаля, но баски усидели на трех горах, Марото, Альбертиа и Харинто, и занялись их укреплением. Создание незамаскированных оборонительных позиций на горных вершинах было одной из наиболее их серьезных ошибок. Баски недооценили возможности истребителей и бомбардировщиков.

К весне 1937 года баскские националисты и их левые союзники скомплектовали 46 батальонов, только половина из которых принадлежала к баскской милиции Euzko-Gudaroztea. Остальные состояли из активистов ВСТ, НКТ, компартии и республиканцев (многих басков шокировало участие в ряде левых формирований женщин). Было еще десять батальонов из Астурии и Сантандера, плохо ладивших с местным населением. Генеральный штаб под командованием Льяно де ла Энкомьенда состоял из кадровых офицеров, неэффективных и вялых. Но главным недостатком была нехватка оружия.

В начале войны съездивший в Барселону Телесфоро Монсон привез слишком мало оружия: требовались другие каналы и новые источники финансирования. Был захвачен золотой запас Банка Испании, оружие же закупалось за рубежом, похищалось, завозилось рыболовецкими судами, несмотря на блокаду националистов и английских кораблей.

В конце осени, несмотря на уход республиканского линкора «Jaime I», нескольким крупным судам удалось прорваться через блокаду. Одно из них, советский грузовой теплоход корабль «А. Андреев», доставил баскам две эскадрильи «Чато», 30 танков (Т-26 и «Рено»), 14 броневиков с пушками калибра 37 мм, 40 минометов, 300 пулеметов и 15 тысяч винтовок[545]. Большой проблемой было также продовольствие, которого редко бывало больше чем на две недели. Басков спасала от голода однообразная голодная диета – нут из Мексики. В Басконии почти не стало кошек, придумывались хитроумные способы охоты на чаек.

ВМФ националистов у берегов Кантабрии состоял из линкора «Espana», крейсера «Amirante Cervera» и эсминца «Velasco». У басков был только дряхлый эсминец и две старые подводные лодки (еле-еле на ходу). Пришлось импровизировать: на четырех траулерах для ловли рыбы в глубоких водах установили 101-миллиметровые орудия с линкора «Jaime I».

Как писал один из советских советников, у республиканцев возникла проблема с командованием военно-морскими силами, особенно с капитаном Энрике Наварро. «По словам местных жителей и моряков, Наварро не обращал серьезного внимания на действия флотилии. Он не посещает суда из страха перед матросами. В городе и в своем штабе на берегу он носит штатскую одежду. На нашей первой встрече Наварро жаловался на недисциплинированность матросов, на угрозы со стороны судовых комитетов, на существование заговора с целью его убить… В штабе нет ни одного социалиста, не говоря о коммунистах». Суда флотилии бездействовали в Бильбао, следуя, видимо, молчаливому соглашению между офицерами в штабе и на борту. Ремонтные работы под различными предлогами затягивались на неопределенное время. Республиканскую флотилию презрительно окрестили «Комитетом по невмешательству»[546].

5 марта в устье реки Нервьон заметили крейсер националистов «Canarias» и захваченный им маленький корабль «Yorkbrook». Баскские береговые батареи 105-миллиметровых и 155-миллиметровых орудий немедленно открыли огонь, чтобы их отогнать, так как ожидались вооруженные траулеры и судно из Байонны под их охраной. Когда они вышли из тумана, крейсер оставил ранее захваченное судно и навязал бой им. Один из траулеров, «Bizkaya», увел добычу крейсера у него из-под носа, два других ответили на огонь его 16-дюймовых орудий из своих, гораздо меньшего калибра. Траулер «Guipuzkoa» загорелся и был вынужден искать убежища под защитой береговых батарей, но команда последнего траулера, «Nabarra», продолжала бой, пока судно, израсходовав все боеприпасы, не затонуло[547]. Этот случай, напоминающий содержание баллады Теннисона «Возмездие», запечатлел в своей эпической поэме Сесил Дей-Льюис[548].