– В Авдюшкино.

– Куда?.. – Какую-то минуту Майя, это было видно, не моглапонять, о чем речь, но вдруг до нее дошло: повернулась к Лиде с изумлением: – Вдеревню, где у вас дом? Но зачем? Там же все в снегу!

– Потому что там умер Сергей. Я хочу показать тебе место,где он умер. Печку, которую он затопил. Вьюшку, которую закрыл раньше времени.Жаль, у меня нет его последних фотографий. Он ведь пришел без руки,изуродованный весь.

– Что? – тихо сказала Майя.

– Ну да, он все же сделал с собой то… что обещал тебе. Ядумала, он попал под лесину от потрясения, после того как твое письмо получил.А теперь, после твоих слов, понимаю, что это произошло не нечаянно. Онподстроил это нарочно. Чтобы скорей выйти. Чтобы увидеть тебя. Я думаю, что онтвоему письму не поверил. Ему надо было самому убедиться, что ты… что он всеточно предсказал: Как ты могла предать меня, забыть, моя царица, краснаяволчица? Но он не рассчитал эффекта от своего поступка. Не мог предвидеть, чтобудет изуродован так, что сам с собой ужиться не сможет, не то чтобы любимуюженщину к этому принуждать.

Майя смотрела на Лиду затравленными глазами. «Жигули»плясали по дороге.

– Держи руль, – угрюмо сказала Лида. – Прибавь скорость.

Майя послушалась, однако через несколько минут скоростьснова пришлось сбросить: они нагнали груженый панелевоз с прицепом, которыйдержал не больше восьмидесяти километров.

Вдруг зазвонил мобильный телефон. Звонок былкурлыкающе-переливчатый.

– Это мой, – сказала Майя, выхватывая его левой рукой изкармана и глядя на дисплей. – Это Олег звонит!

– Не отвечай! – Лида подтвердила приказ движением ствола. –Убери!

Майя послушно убрала трубку. Она позвенела, умолкла, потомснова начала звонить. Эти тоскливые переливы действовали Лиде на нервы, у Майисудороги искажали лицо, но почему-то ни той, ни другой не приходило в головупросто взять и отключить телефон.

Теперь «шестерка» двигалась рывками, нервно.

Панелевоз то приближался, то удалялся.

– Обгони его, – сказала Лида.

Майя попыталась, но прицеп мотало вправо-влево, и обгонятьего было опасно. Сзади послышался сигнал. Обе «волчицы» взглянули в зеркало:одна с надеждой, другая со страхом, однако это был белый«Мерседес»-рефрижератор, который тоже пытался увеличить скорость и выйти насвободную дорогу. Однако вместо этого скорость пришлось сбросить всем: трассашла под уклон.

«Надо же! – мельком подумала Лида. – Не гуляется людям!Панели возят, продукты… Трудятся! А мы тут дурью маемся!»

И только тут она вспомнила, что тракт на студии начался безнее. Саныч там, конечно, на ушах стоит…

– Кстати! – взглянула она на Майю. – Ты моему режиссеру тожепозвонила, что репетиция раньше начнется?

– А как же! – фыркнула та. – Я ведь знала, что ты емуназванивать начнешь, уточнять. Названивала?

Лида пожала плечами.

– А где ты его телефон взяла? – спросила вместо ответа.

– Ну, это нетрудно, – пробормотала Майя. – У нас есть общиезнакомые… Ох, боже мой!

«Шестерку» сильно тряхнуло, бросило назад, а потом потянуловперед. В это мгновение рефрижератор, которому надоело тащиться в хвосте,рванул на обгон, и образовавшимся потоком воздуха «Жигули» потащило к заднимколесам панелевоза, вернее, между ними.

– Назад! – крикнула Лида, глядя на огромное колесо,крутящееся буквально в тридцати сантиметрах от ее щеки.

– Не могу! – выдохнула Майя. – Не слушается! Наверное,задние рулевые полетели… когда тряхнуло.

– Почему нас тащит вперед? – ничего не понимала Лида.

– Физику не знаешь? Аэродинамическая труба! Низина… Боковоедвижение… тяга! – напряженно выговаривала Майя.

Но Лида никак не могла понять, что происходит. Слова«физика» и «аэродинамическая труба» наполняли ее ужасом еще в средней школе;такое же воздействие произвели они и сейчас. Она физически не могла понять,почему Майя не может вывести «шестерку» из-под колес и нависающих над нимипанелей. Казалось бы, только крутани руль – и вот оно, спасение!

– Да вывернись оттуда! – воскликнула Лида.

– Убери… ствол, – тихо сказала Майя, и Лида только сейчасзаметила, какой мертвой хваткой та держит руль, чтобы он не крутнулся даже намиллиметр. – Не толкай меня. Если вильнем… разобьемся о колесо. Я ничего немогу… нас тащит, а резина у Андрюшки… лысая. Тормозить… нечем…

Если бы она кричала, было бы, наверное, не так страшно.Слушать хриплый, сдавленный Майин голос, смотреть на две вращающиеся совсемрядом махины, понимать, что ты совершенно бессильна, – это было невыносимо.Причем ясно, что шофер панелевоза не видит их, не может видеть! А поэтому неможет ничего предпринять.

– Господи! Хоть бы он притормозил, – прошептала Лида, пряча«вальтер» в карман.

– Ты что… мы сразу разобьемся, – шепнула Майя. – И если этоттип нас обгонит на скорости… нам крышка. Я не удержу машину…

Какой еще тип?!

Лида взглянула в зеркало заднего вида – и у нее остановилосьсердце, потому что их нагонял темно-зеленый джип.

– Господи! Это Ярослав!

– Говорю тебе… толчок сбоку – и нас нет… обеих… – выдохнулаМайя, и Лида всем сердцем почувствовала, что она не врет, не нагнетает страха –положение действительно опасное.

– Помигай ему стоп-сигналом, – сказала она, однако Майяпокачала головой:

– Не могу. Держу управление. У него есть мобильник?

– Есть!

Лида выхватила из кармана телефон. Уже вызвав номерЯрослава, вспомнила, что вчера телефон у него был заблокирован.

Все. Шансов нет. А джип приближается, и не простоприближается, но отчетливо забирает справа, пытаясь обогнать «Жигули». Ярославведь не знает, что Лида в «шестерке», не знает, что она в опасности!

А кстати, как он здесь оказался?

– Алло! – послышался голос Ярослава, и Лида на миг онемела.– Алло! Слушаю!

Господи! Он снова подключил телефон! Господи…

– Ярослав! – выкрикнула она. – Не обгоняй «шестерку».Слышишь?! Нас тащит под панелевоз. Мы не можем вырулить!