Ну, вот она и получила подтверждение того, что ни ехидный,проницательный Амнуэль, ни остроглазый Григорий не ошибались. Сергей и МайяМайданская любили друг друга – любили страстно! Убив Майданского, Сергейразрушил такой волшебный мир, взорвал вселенную такого счастья, разлучил ихнавсегда…

Да уж, не хочется говорить банальностей, но как не сказать:хотел сделать как лучше, а получилось… Нет, отнюдь не как всегда. Как никогда,получилось! Как не должно быть!

Почему Майя не могла развестись с Майданским и выйти заСергея? Почему? Жалко было денег?

Боже ты мой, господи, как же, наверное, они потомсокрушались о том, что произошло, эти несчастные, которые решили заплатить засвое краденое счастье чужой кровью!..

От жалости, от внезапной, разрывающей душу жалости к нимобоим Лида повернулась на бок и прильнула щекой к жесткому ворсу ковра,чувствуя, что слезы льются из глаз и стекают вниз.

Ну вот. Кажется, сегодня опять этому цветку суждено бытьмокрым…

– Сережа, – пробормотала она жалобно, – ой, Сережка, нузачем, зачем ты это сделал? Ну почему, ну ответь мне!

Молчание было ей ответом.

Разумеется. А чего ты еще ждала?

Она не знала.

Лида в ярости застучала кулаками по ковру, словно это ложевеликой любви было виновно в смерти ее брата… да и оно тоже, что и говорить! Ивдруг услышала странный звук, донесшийся из-под ковра.

Лида притихла.

Что такое? Где-то возятся мыши? А что, запросто – впаноптикуме-то…

Нет, тихо. Неужели послышалось?

Снова постучала по ковру и снова расслышала это звук.Шуршанье, вот что это такое. Шелест.

Шелестит какая-то бумага.

Лида привскочила на колени и принялась отворачивать крайковра.

Обнажился пыльный, давно не метенный и тем более не мытыйлинолеум. Видимо, все, на что хватало Вадика, это пылесосить ковер, незаглядывая под него. Спасибо и на том!

Нет, спасибо большое, огромное! Иначе именно Вадик нашел быэтот скомканный, уже пожелтевший листок.

Лида развернула его, как могла, осторожно, едвапритрагиваясь, – так мы прикасаемся к засушенному цветку, который внезапнонаходим в старой книге.

Какие-то стихи.

Нет, не какие-то! Это стихи о красной волчице.

Кружится снег – зима пришла опять,

Закат в крови – и жизнь к закату мчится.

Теперь настало время вспоминать

Тебя, моя прекрасная волчица!

Лида узнала почерк брата. Вернее, один из его почерков.Именно так Сергей писал, когда не заботился о том, прочтет кто-то написанноеили нет, когда спешил или нервничал. Некоторые слова были перечеркнуты,написаны заново. Например, в первом четверостишии последние строкипервоначально выглядели так:

Теперь настало время вспоминать

Тебя, царица, красная волчица!

«Матерый волк» сперва звался «свирепый», «отважный зверь» –«тот лютый зверь», вместо «клекот ястребиный» значилось «клекот журавлиный».Было много правки и в других строках и четверостишиях. И Лида внезапносообразила, что видит черновик стихов, на которые Майя теперь пела песню«Красная волчица».

Но получается… получается, что эти стихи написаны для нееСергеем! Лида достаточно видела в своей жизни рабочих черновиков, чтобы понять:у нее в руках именно черновик этой песни.

Так вот почему Сережа слушал ее перед смертью… Ну да, этоведь было их совместное с Майей творчество. Может быть, она подсказывала емуболее удачные слова и строки…

Ого! А вот и ее почерк, знакомый Лиде по тому страшномуписьму. Сергей писал черной пастой, Майя – красной. Как учительница,исправляющая ошибки… нет, как красная волчица! Будто кровью…

Она что-то зачеркнула крест-накрест, какое-то четверостишие.И приписала сбоку, так яростно нажимая на ручку, что бумага в двух местахпрорвалась: «А вот этого не будет никогда!»

Чего не будет никогда? Что ее так возмутило?

Вот эти строки:

Ты умоляла вожака загрызть —

И я загрыз, чтобы с тобой слюбиться.

Как ты могла предать меня, забыть,

Моя царица – красная волчица!

Что?.. Но Лида не слышала этих строк в исполнении Майи. И накассете они не были записаны! С ними окончание стихотворение выгляделосовершенно иначе!

Навеки отражен в глазах твоих,

Навеки опьянен тобой, волчица…

Мы обрели свободу для двоих

И поклялись навек не разлучиться.

Ты умоляла вожака загрызть —

И я загрыз, чтобы с тобой слюбиться.

Как ты могла предать меня, забыть,

Моя царица – красная волчица!..

И далее два последних куплета.

И возмущенный росчерк Майи: «А вот этого не будет никогда!»

Однако это свершилось. Майя предала Сергея.

Он умер, да… Но все-таки ответил на отчаянную мольбу сестрыи объяснил, почему загрыз вожака.

Да потому, что об этом умоляла она! Она, Майя, – краснаяволчица.

Лида легла в постель, только когда джип Ярослава наконецразвернулся и медленно выехал со двора.

Спрыгнула с письменного стола и потянулась. Не слабо это –провести ночь на столе, глядя в окошко на мужчину своей мечты и вздыхая оттого,что ему не хватает смелости – или желания? – подняться к ней в квартиру!

Неужели он все-таки догадался о том, какое впечатление нанее произвел? Догадался, что она влюбилась в него с первого взгляда?.. Строгоговоря, наверное, со второго, ведь первый взгляд был устремлен не столько в егоглаза, сколько в глаз его знаменитого «вальтера». Зато потом, когда она пришлак нему домой – «шантажировать»…

Самое странное, она сразу перестала его бояться. И поняла,что никогда, ни под каким видом не сдаст его. Будет молчать о его преступлении– так же, как Сергей молчал о Майе.

Как странно, что они с братом оказались такими схожими влюбви. Хотя, с другой стороны, что же тут странного? Родная кровь!