Верховный суд не удостоил петицию ответом.

Через месяц, ничего не дождавшись от Рамболда, Дэнлоп повторил попытку. В ответе Уилбэнкса содержалось замечание, что легкомысленные петиции оппонента ведут к неоправданным расходам сторон на оплату адвокатов. Дэнлоп огрызнулся. Уилбэнкс опять дал отпор. Их возня не привлекла внимания Верховного суда. Рамболд продолжал пребывать в дреме.

Последнее занятие Джоэла в среду заканчивалось в час, и он взял в привычку ездить домой на ленч. Каждый раз Мариэтта готовила что-нибудь вкусное, и они с тетей Флорри ели на задней веранде под крики птиц. Кроме птичника, Флорри владела хлопковыми полями, где, как только похолодает, начнется уборка урожая. Они вели одни и те же разговоры: о Стелле, о Лизе, об университете, но никогда не касались судебных исков. Перспектива потери земли ими не обсуждалась.

После продолжительного ленча Джоэл остановился около дома Ниневы и Эймоса выяснить, как у них дела, и убедился, что ничто не изменилось – все по-прежнему. Он, как правило, встречался с Бафордом, чтобы поговорить об урожае. Часто в городе, когда Джоэл парковался на площади и шел на несколько часов в контору Уилбэнксов, Джон и Рассел поручали ему в свободное от занятий в университете время изучать дела и составлять их краткое изложение. Ближе к вечеру они выпивали виски на веранде. Потом он складывал папки и возвращался в Оксфорд.

После пары попыток Джоэл понял, что не может ночевать в своем доме. Слишком в нем было тихо, одиноко и тоскливо. Слишком много семейных фотографий в лучшие времена, служивших напоминанием того, что происходит сейчас. В кабинете на стене рядом со столом большой снимок отца в день выпуска из Уэст-Пойнта. Джоэлу он всегда нравился. А теперь так надрывал душу, что он не мог на него смотреть.

Они говорили со Стеллой, не сложить ли в коробки и не убрать ли в кладовую все снимки, книги и медали, но не собрались с духом. К тому же Лиза могла вернуться домой, и эти вещи будут для нее дорогими воспоминаниями.

Их милый дом оставался мрачным и безлюдным. Только Нинева заходила вытереть пыль и что-нибудь сделать по минимуму.

Каждый раз, попав на ферму, Джоэл стремился побыстрее уехать. Жизнь в родном доме не могла быть прежней. Отец умер, будущее матери неопределенно. Стелла стремится к яркой жизни на севере, подальше от округа Форд. Братья Уилбэнксы намекали, что после окончания университета Джоэл может рассчитывать на работу в их конторе, но это было невозможно. В Клэнтоне он навсегда останется сыном человека, которого казнили на электрическом стуле в зале суда.

Неужели они серьезно считают, что Джоэл сумеет заниматься юриспруденцией в зале, где убили его отца? Работать в городе, где половина жителей называют его отца убийцей, а другая половина уверена, что его мать крутила со священником роман?

Клэнтон был самым последним местом, где он согласился бы жить.

Зато Билокси казался многообещающим городком. Джоэл не бегал за Мэри-Энн Малуф, но знал, где она живет в общежитии и расписание ее занятий. Вооруженный этой информацией, он устроил пару «нечаянных» встреч в кампусе. Мэри-Энн как будто обрадовалась. А однажды, наблюдая за ней издалека, Джоэл разволновался, видя, сколько парней пытается ухаживать за ней. Когда 1 октября в город на матч приехала футбольная команда Кентукки, он пригласил Мэри-Энн на свидание. Она отказала, напомнив, что у нее есть жених. Он тоже приезжал в университет, и у него были тут друзья. Нельзя, чтобы ее заметили с кем-то другим.

Мэри-Энн не сказала, что ни с кем не хочет встречаться. Сказала только, что нельзя, чтобы ее с кем-нибудь увидели. Джоэл понял важную разницу. И ответил, что, по крайней мере, по его мнению, несправедливо, что такая привлекательная девушка ограничивает свою социальную жизнь в то время, как ее суженый вовсю развлекается в столице. Спросил, почему она не носит подаренного в честь помолвки кольца. Оказалось, у нее такого нет.

Джоэл настаивал на встрече, и Мэри-Энн в конце концов согласилась на ужин. Не на свидание – просто вместе поесть. Они встретились уже затемно у лицея, поехали на городскую площадь, оставили машину у универмага «Нейлсон» и прошли квартал вдоль Южного Ламара к «Мэншону» – единственному открытому в этот час ресторану. Как только они переступили порог, Джоэл сразу увидел Уильяма Фолкнера. Писатель сидел один за своим обычным столиком, ужинал и читал журнал.

Он только что опубликовал свой четырнадцатый роман «Осквернитель праха». Критик из мемфисского журнала написал неоднозначную рецензию, но важнее была информация из другой статьи: автор продал права «Метро-Голдуин-Майер» на производство фильма. Джоэл купил книгу в маленьком магазине в Джексоне, когда навещал мать. В Оксфорде в то время книжных лавок не было. Горожан не интересовало, что писал и публиковал самый знаменитый сын города.

В бумажном пакете Джоэла лежали две книги: новая нечитанная в твердой обложке «Осквернитель праха» и затрепанный отцовский экземпляр романа «Когда я умирала».

Ресторан в этот час был пуст, и Джоэл с Мэри-Энн сели так близко к Фолкнеру, как только позволяли правила приличия. Джоэл надеялся, что писатель заметит необычную девушку и захочет пофлиртовать, что за ним водилось, но Фолкнер был слишком увлечен чтением и ничего не замечал вокруг.

Они заказали холодный чай и блюдо с овощами и, тихо беседуя, ждали удобного момента. Джоэл не на шутку разволновался: перед ним сидела очаровательная девушка, а неподалеку – кумир, с кем он мечтал заговорить.

Фолкнер наполовину покончил с жареным цыпленком, сделал глоток персикового коблера и достал трубку. Оглянулся и наконец заметил Мэри-Энн. Джоэл удивился его неспешной реакции и явному интересу. Поигрывая трубкой, писатель осмотрел девушку с ног до головы. Джоэл вскочил, подошел и, извинившись за беспокойство, попросил Фолкнера подписать книгу «Когда я умирала», которую тоже очень любил, и свою собственную – «Осквернитель праха».

– Разумеется, – вежливо ответил Фолкнер и достал из кармана пиджака ручку.

– Меня зовут Джоэл Бэннинг, я студент юридического факультета.

– Рад познакомиться. А твою подругу? – Фолкнер улыбнулся девушке.

– Мэри-Энн Малуф, она тоже студентка.

– С каждым годом выглядят все моложе и моложе. – Фолкнер открыл первую книгу, написал свою фамилию маленькими печатными буквами и закрыл. Проделал то же самое со второй.

– Спасибо, мистер Фолкнер, – поблагодарил Джоэл. Больше он ничего не сумел придумать.

Стало ясно, что разговор исчерпан, и Джоэл вернулся на свое место. Ему не удалось обменяться рукопожатием с известным человеком, и он не сомневался, что Фолкнер сразу же забыл его имя.

Тем не менее он будет всю жизнь рассказывать об этой встрече.

В ноябре Берч Дэнлоп подал третью петицию, а в декабре – четвертую. Проволокитившись с делом полгода, председатель суда Рамболд решил, что пора озаботиться решением. На двух страницах он написал, что дарение земли Питом Бэннингом детям проведено должным образом и не может считаться мошенничеством. Он отказывает Джеки Белл в ее правопритязании на участок.