На ходу схватив снаряжение, автомат, «разгрузку» с магазинами, ракетами и ножом, я крикнул заместителю:

— Баравков, тревога. Построение через три минуты.

Натренированные к тревогам разведчики выскочили с оружием, боеприпасами и снаряжением. На линейке перед палатками экипировались, проверив подгонку рюкзаков, дымов, гранат.

— Какие подробности, Иван?

— Идем в палатку.

Открыв мой любимый масштаб — «пятидесятку», я приготовился слушать:

— Известно немногое, Валер: кишлак уезда Калакан, — Иван показал на карте, — следовал нейтральной политике. В нем находились «духи», видимо, местного ополчения. Из соседнего кишлака — смотри — южнее вершины Асхаран с отметкой 2024 над уровнем моря, на берегу реки Дандар…

— Вижу, понял, Иван. Дальше!

— На них напали другие «духи», гораздо больше по численности первых, — продолжал Комар. — В итоге жгут кишлак, убивают жителей. Комдив приказал помочь населению, которое, что называется, попало под раздачу боевиков. Бери с собой для связи с вертолетами «809», людей раздели по «восьмеркам» на две подгруппы, «двадцать четвертые» прикроют с воздуха. Им задача поставлена.

— Понял, Иван, бегу.

— Машина у ПХД, до стоянки подброшу, Валер.

Вместе с Комаром мы выбежали из палатки, Иван — к машине, я — к стоявшей в шеренгу группе.

— Смирно!

— Вольно, Гена! Слушай боевую задачу: вылетаем двумя подгруппами: первая — 2-е и 3-е отделение — со мной. Вторая — 1-е отделение — с Баравковым. Душманским отрядом захвачен кишлак, судя по всему, небольшой. «Двадцать четвертые» отработают по нему «нурсами», обеспечат нашу посадку. Садимся и сходу в кишлак. — Я посмотрел на сосредоточенных и собранных парней.

— Баравков, работаешь на расстоянии зрительной связи — не более. После десантирования находиться в эфире. Вопросы?

— Никак нет!

— В машину! Санинструктор, бинты, промедол?

— На месте, товарищ лейтенант.

— Валер, быстрей, — торопил из кабины Иван.

— Вперед, на месте разберемся.

Запрыгнув в кузов машины, мы поехали к вертолетной стоянке. От «вертушек» отъезжал заправщик — вовремя. Прибыв на стоянку вертолетов, мы разместились по расчету, отработанному в предыдущих операциях. Иван, махнув рукой, исчез в поднятой винтами пыли.

Одновременно двумя парами: Ми-8 и Ми-24 вырулили на взлетку. Контрольный подъем, спуск на бетонку, разбег и взлет. Разноцветные кварталы пригородов Кабула поплыли за бортом вертолета. Открыв карту, изучил кишлак, местность в округе. Направление полета — северо-восток, в район Дехсабзи-Хаз, это километров 40 от Кабула. «Надо, — думаю, — уточнить взаимодействие с командиром». Подошел к кабине пилотов.

— Сколько заходов сделают «двадцать четвертые»?

Командир звена «выкинул» два пальца. Понял. Значит, мы в это время пройдем по кругу, оценим ситуацию с воздуха, и у меня будет возможность прикинуть наиболее разумный вариант решения задачи.

Командир оглянулся ко мне и кивком показал на иллюминатор, где справа по борту мелькали горы, слева — виноградники и просматривалась трасса в Баграм. Через блистер я увидел несколько очагов дыма, поднимавшихся над одним из кишлаков. Похоже, что наш. Местность, в целом, была открытой и просматривалась на расстоянии, что создавало невозможность скрытого выхода «духов» к объекту задания. Да и прикрывавшим нас с воздуха экипажам было легче контролировать внезапные подходы «духов» из глубины ущелья.

«Двадцать четвертые» выходили на боевой курс, командир «восьмерок» внимательно смотрел на землю, выбирая площадку приземления «вертушек» с десантом на борту. Потом повернулся ко мне и крикнул:

— «Двадцать четвертые» цели не видят.

— Хорошо, — кивнул ему, — понял.

— Садимся!

Я бросился в салон к разведчикам:

— Всем внимание! Работаем, как всегда: десантирование, позиция прикрытия вертолетов и по сигналу — бросок. Вопросы?

— Пленных берем, товарищ лейтенант?

— Ценных, Володя, только ценных!

— Понял!

Прижавшись к земле, «восьмерки» крались к площадке приземления, поднимая за собой пылевую завесу, маскирующую борта. Едва шасси коснулось террасы, мы вылетели наружу и заняли позицию к бою, чтобы в случае воздействия «духов» прикрыть вертолеты при наборе высоты и оглядеться на местности, врасти в обстановку: что? где? почем? Оба звена вертолетов вышли на круг и будут сверху контролировать, а в случае необходимости — поддерживать нас огнем при втягивании в кишлак.

Если бы не очаги пожарищ, доносившие смрадный запах, можно было подумать, что это один из цветущих оазисов, где дехкане выполняют решения правительства о налаживании светлой жизни. Тишина меня не обманывала, я ее остерегался пуще всего и, всматриваясь в окраину кишлака, все думал, что же это такое может гореть и так безобразно пахнуть? Разбираться было некогда, и я просигналил: «Вперед».

— «11», не отставать, не теряться из виду.

— «11» понял, — доложил Баравков.

Его разведчики, развернувшись цепью, короткими, но быстрыми, как выстрел, перебежками сокращали расстояние до дувалов. Достигнув кишлака, они «зацепились» за первый проулок, по которому можно было двигаться дальше. Свою подгруппу я подтянул ближе к пожарищу, чтобы встретиться с местным населением и через него вникнуть в суть происходивших в кишлаке событий. Запах гари и смрада усилился. Двигались вдоль глиняных стенок, образующих улицу. Стоп. Так дальше было нельзя — я не видел и не контролировал разведчиков Баравкова.

— «11», выходи на меня.

— Есть.

Минут через пять Гена с ребятами был уже рядом со мной. Сержантам уточнил задачу:

— Баравков, следуешь по правому дувалу, Азарнов — по левому, прикрываете друг друга до выхода к центральной площадке. Нищенко — тыл. Ну?

— Без вопросов, товарищ лейтенант.

— Вперед!

Прошли не более тридцати метров, как увидели шедшего нам навстречу пожилого афганца в самой, что ни на есть, затрапезной одежде: грязной, порванной. Падая, поднимаясь, он брел по улочке, на которую мы только что вышли. Он был ранен, в крови — это я понял по характерным разводам на свободной одежде.

— Дрищ! (Стой!) — Скомандовал ему Баравков.

— Гена, быстренько опроси старика! Что у них происходит? Где душманы? И постарайся понять обстановку!

— Понял, товарищ лейтенант!

Баравков заговорил с дехканином. Несмотря на ранения, белобородый оказался разговорчивым. Что-то весомо и пространно объясняя заместителю, он активно подкреплял слова жестикуляцией восточного человека.

— Стоп, Гена! Стоп. Мы его не переслушаем. Только суть!