с трудом поднимается на холм и оказывается на Моубрей-роуд, застроенной однотипными примыкающими друг к другу домами. В одном из них она живет. Неплохо было бы пройти дальше и сделать еще один круг до метро и обратно, чтобы затих звон в голове, оставшийся после коктейлей, но она и так уже припозднилась. Немного постояв с ключом в протянутой к замку руке, Анна отпирает дверь и входит в дом. Входная дверь ведет в крошечную переднюю, к двум другим дверям. Она открывает ту, что расположена напротив входа, и крадучись начинает подниматься по лестнице — одна ступенька, две, три. И тут девушка слышит, как отворяется дверь гостиной.

— А вот и она, — встречает ее Пит, появляясь на пороге.

Анна непринужденно доходит до верхней площадки и оборачивается к нему лицом.

— Я пришла.

Свет на площадке не горит, и широкая фигура Пита подсвечивается из комнаты.

— Я уже начал волноваться, — Пит скрещивает руки и прислоняется к стене. Он в тех же вареных джинсах и футболке, которые носит почти каждый день на учебу, щетина на лице отросла, и спутанные завитки уже можно назвать бородкой.

— Волноваться? — удивляется Анна, расстегивая куртку. — С чего бы?

— Ты не отвечала на мои звонки. И не перезвонила насчет ужина. Я уже представлял самое худшее. Машины с мигалками, полицейского, стучащего в дверь.

Анна пристально смотрит на крючки на стене у себя над головой и, пока снимает пальто и вешает его, чувствует себя плохой актрисой — марионеткой, подражающей действиям человека.

— Ничего такого страшного, — произносит она, стараясь говорить будничным тоном. — Просто выпили немножко с Зарой.

— В самом деле? И как поживает Зара? — он слегка подчеркивает имя, и Анна вдруг поднимает на Пита взгляд: лицо его непроницаемо, широкие плечи, кажется, заслоняют дверной проем, преграждая ей дорогу. На мгновение Анну посещает параноидальная мысль, что он откуда-то знает обо всем, что он проследил за ней, но она быстро отвергает это подозрение как беспочвенное и вызванное алкоголем и чувством вины.

— У Зары все прекрасно, — отвечает она как можно более небрежно. — Очень занята. Они с Кейром сносят дома очередную стену.

— Еще одну?

— Представляешь, да? Похоже, хотят сделать из квартиры спортзал.

— Хорошо, если дом не рухнет.

Теперь Анна улыбается, и Пит улыбается ей в ответ. Она словно приняла пилюлю для облегчения тревоги: слава богу, он верит ей и у него нет причин в ней сомневаться. Она отправляется по лестнице вниз, к нему; пропуская ее, Пит отклоняет свое широкое туловище в сторону и становится похожим на услужливого привратника. Когда Анна проходит мимо, он тянется к ее щеке и щекочет ее поцелуем. В гостиной на диване рядом с пультом от телевизора лежит обложкой вверх раскрытый учебник, а на экране конкурсантка в кулинарной передаче испуганно наблюдает, как судьи обсуждают ее шоколадный мусс. Анна направляется в угол между книжным шкафом и диваном и присоединяет свой телефон к зарядному устройству, которое делит розетку с торшером. Она проверяет, написал ли ей уже Томас, видит, что нет, и испытывает облегчение, поскольку Пит следует за ней в комнату и спрашивает, не хочет ли она поесть — от ужина кое-что осталось.

— А что там? — интересуется Анна, все еще стоя спиной к молодому человеку и размышляя, не лучше ли просто отключить телефон.

— А что бы тебе хотелось? Ты бы предпочла мясо или рыбу?

— Рыбу.

— Если бы ты сказала «мясо», ты бы предпочла белое или красное?

Анна отключает телефон и оборачивается к Питу, который стоит, прислонившись к притолоке, а в его глазах поблескивают огоньки озорства. Вообще Пит не особенно словоохотлив, но вечерами после учебы он не прочь побалагурить и часто бывает даже игрив.

— Хм. Белое.

— Если бы ты сказала «красное», ты бы предпочла ягненка или говядину?

— Ягненка.

— Если бы ты сказала «говядину», ты бы предпочла стейк или переперченные фрикадельки в соусе?

— Стейк, — отвечает она, и Пит хлопает в ладоши.

— Что ж, моя дорогая, сегодня тебе везет.

Анна закатывает глаза, но, когда идет мимо него в коридор, не может сдержать улыбки: по правде говоря, от мысли о пикантном стейке у нее текут слюнки. Но в кухне она с удивлением видит большую миску с чем-то зеленым и бежевым, где тонко нарезанное мясо перемешано с бобами, листьями и мелкими семенами, а также причудливой крупой, о которой все время болтают Пит и Зара, — перловка, киноа или кускус, но Анне она всегда смутно напоминала лягушачью икру. Пит проходит следом и снова наблюдает за ней от двери.

— Холодное? — спрашивает Анна.

— Это салат.

— А что за красненькие фитюльки?

— Зерна граната.

— А эти завитки?

— Если не хочешь, ничего страшного, я доем завтра на обед.

Она перемешивает замысловатую кашу деревянной ложкой. Есть такое не хочется, уж лучше остаться голодной. Эта мысль заставляет девушку испытать чувство вины.

— Может, я быстро сварганю что-нибудь простенькое? — Анна, смахивает с лица гримаску брезгливости и внимательно смотрит на Пита, словно просит разрешения. — Лапшу, например.

— Лапшу! — отзывается Пит, словно находит это слово забавным.

Анна снова говорит, что хотела бы съесть что-нибудь легкое, и пожимает плечами, отводя глаза. Пит вздыхает и после паузы — Анна почти чувствует, как ее бойфренд силится подавить раздражение, — повторяет ничего страшного и что он съест салат завтра на обед. Он снова замолкает, а Анна в это время включает радио и вытаскивает из холодильника и кухонного шкафа продукты: сухую лапшу, красный лук и половину желтого перца. Она берет разделочную доску и нарезает лук кубиками, а Пит рассказывает ей как прошел день и как директор школы в Актоне, где он проходит практику, предложил ему после сдачи экзаменов поступить к ним на работу. По «Радио-4» транслируют передачу об этических проблемах использования плацебо в медицине.

— Это… здорово, — говорит