не бояться, что их в любой момент может пристукнуть какая-нибудь уголовная сволочь. И это соблюдалось неукоснительно.

Бывало, конечно, что случайные подростки кого-то изобьют или ограбят, но это были единичные инциденты. За всем не уследишь. Вот этих-то случайных грабителей и насильников и ловила столичная милиция, оправдывая деньги налогоплательщиков. Но и только.

Итак, милиция не трогала авторитетов, а те следили за тем, чтобы не допустить беспредела. И все были довольны.

Когда в Алтуфьеве кривая преступлений поползла вниз, то поначалу это никого из правоохранителей не насторожило. Только порадовало. Молодцы, мол, ребята, хорошо братва держит свою территорию. Но потом начались вещи странные и необъяснимые.

Предприятия не обкладывались данью. Это было бы отрадно, если бы было объяснимо. Все организации работали без того, чтобы кому-то «отстегивать», как все и везде. Дальше. Снизилось количество не только уличных преступлений, но и бытовых. И это было, наверное, самое странное. Потому что произошло то, чего нельзя было ждать ни от кого в наше время.

Снизилось потребление алкогольных напитков.

Нельзя сказать, что Алтуфьево стало районом трезвенников Но это был единственный район, который не приносил суперприбылей продавцам алкоголя.

Что это? Коммунизм в отдельно взятом районе? То есть не тогда, когда денег нет, а когда все население поголовно сознательно?

Столичная милиция пребывала в шоке. Несколько газет собирались было написать об «алтуфьевском феномене», но, не найдя ничего такого, что могло бы объяснить происходящее, отступились. То, что непонятно, никогда по большому счету газетчиков не интересовало. Журналисты всегда хотят предложить свою версию, но здесь версий не было никаких. А тем газетчикам, которые попытались покопаться в этой проблеме поглубже, почему-то не повезло. Одного нашли у входа в метро «Алтуфьево» избитым до смерти, а другого — у себя дома на Ленинском проспекте с перерезанным горлом.

Столичная милиция не понимала, что происходит. Как будто можно бы порадоваться. Но все знают, что свято место пусто не бывает. Если эта территория никем не контролируется, значит, братва рано или поздно ею заинтересуется.

Никто так и не заинтересовался.

Ходили слухи, что там взяли власть фашисты, из Русского национального единства. Но верилось в это с трудом. Эти ребята со свастикой никогда не молчат. Наоборот — они кричат о своих подвигах до посинения и не преминут похвастаться собственными успехами, если заимеют их. А уж что могло бы послужить для них лучшей рекламой, чем это — поголовная трезвость и отсутствие преступлений.

Не верилось в существование фашистов. Не верилось, что территория никем не контролируется, — в Москве такого не бывает. Не верилось в это сравнительное благополучие. Но что же, что?! Понять было невозможно.

Дело в итоге дошло до спецотдела «А».

Когда Калинин впервые услышал о существе проблемы, поначалу он рассмеялся, надо же, что за жизнь! Преступность падает, а милиция впадает в панику. Это же как надо до жизни такой дойти!

А потом, поразмыслив, понял: правильно делает, что впадает. Сейчас время такое, что лучше переоценить опасность, чем недооценить. Торопить события не нужно, но и медлить особенно нельзя. Действовать нужно с умом. Поэтому первый кандидат, который пришел ему на ум, первый человек, о котором он подумал и который должен был тщательно разобраться во всей этой катавасии, был Шмелев. Друг его Ваня.

— Приехали, товарищ подполковник, — сказал водитель Калинину.

Олег очнулся от своих мыслей и, кивком поблагодарив шофера Леху, вышел из машины.

Через две минуты он был у себя в кабинете.

— Стрельцова ко мне, — приказал он Леночке, следователю его отдела.

3

Квартира Шмелеву не нравилась, но лучше ему найти не могли. Да, честно говоря, и не искали. Главное было — дело, а не личные пристрастия Ивана Шмелева.

Правда, во множественном числе тут говорить не приходится. Все организовал Олег. Только он один и знал, кто на самом деле поселился в этой квартире и с какой целью. Для остальных он был просто Ванька Шмелев, бывший крутой телохранитель, а теперь спившийся или полуспившийся люмпен-пролетарий.

Пить было противно, но приходилось вливать в себя всю эту гадость: русская водка азербайджанского разлива, русская водка дагестанского разлива, русская водка любого разлива, но только не русского.

Сама квартира, которую Калинин нашел для Ивана, была, мягко говоря, странноватой. Однокомнатная, она производила удручающее впечатление. Комната была похожа на пенал: полтора метра в ширину и метров пять в длину. На полу валялся брошенный собственноручно Олегом матрац, в углу стоял драный табурет, и перечисление мебели на этом спокойно можно было закончить.

Кухня, не в пример комнате, представляла собой строгий квадрат. Каждая сторона — два метра. Здесь могли уместиться только плита и худо-бедно еще что-то наподобие крохотного кухонного столика, под который можно было поставить кухонную утварь, коей у Ивана оказалось в приличном количестве: три грязных стакана, чайник с отбитым носиком и на всякий случай чайная ложка. Ну и тарелка с кастрюлей соответственно.

Приехали они сюда с Олегом под утро, когда вот-вот должен был заняться рассвет. Увидев свое временное пристанище, Иван опешил.

— А это не слишком? — еле вымолвил он, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Ничего не слишком! — отрезал Калинин. — В наше время никто такой бедности не стесняется, поверь мне.

— Так уж и никто? — не поверил Иван.

— Я имею в виду алкашей, — пояснил Олег. — Привыкай к новому статусу, Ваня.

— Для начала мне нужно привыкнуть к этой свалке, — проговорил Иван и шагнул к двери туалета.

Калинин не успел его ни о чем предупредить, и, открыв дверь, Иван тут же закрыл ее обратно, вытаращив на Олега изумленные глаза.

— Это что такое?! — приглушенным шепотом возопил он. — Это, по-твоему, толчок?! Ты с ума сошел?!

— Привыкнешь, — успокоил его Олег. — Или ходи туда в самом крайнем случае.

— Ага, — кивнул Иван. — По-твоему, крайний случай — это тогда, когда нужно выбирать между тем, что за этой дверью, и собственными штанами. Так, что ли?

— Вань, я понимаю, в нашей работа тоже накладки бывают. Но не сам же я раскурочил этот унитаз. И слушай, так даже интересней. Сам научишься и других научишь.

— Кого это я еще учить должен?! — удивился Шмелев.

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Тебе имена назвать? Понятия не имею. Первое время у тебя тут от алкашей отбоя не должно быть. Не сразу, конечно. Но, в общем-то, пьяницам познакомиться что проститутке за сто долларов отдаться. Легко.

— А не перебор это, Олег? — все еще сомневался Иван. — Алкаши эти…

Олег покачал головой.

— Как только они начнут к тебе приглядываться, а это обязательно произойдет, они должны