– Туд-дум! – мощный удар заставил стекло вибрировать. Белов, вскрикнув, отскочил в сторону. Он сбил Сазонову с ног и повалился на пол сам.

– Туд-дум! Туд-дум! – глухие удары повторялись снова и снова. Миша силой заставил себя поднять глаза и физически ощутил, как седеет…

О стекло, с диким отчаянным остервенением, билось нечто, отдаленно напоминающее человека. Но только отдаленно… Серая кожа была вовсе не кожей, а чешуей. В районе рёбер размеренно вздымались и опадали жабры. Длинные стопы походили на ласты. На блестящем лысом черепе, словно плюмаж на рыцарском шлеме, колыхался высокий колючий плавник.

Человек-амфибия с настойчивостью терминатора снова и снова атаковал стекло. Давил на него ладонями, демонстрируя перепонки между сросшимися пальцами. То и дело открывал рот, обнажая острые, как иглы зубы и…будто бы что-то кричал. Но, естественно, вместо звука из пасти Ихтиандра вырывались лишь стайки пузырьков…

Олеся взвизгнула, зажала рот рукой и уткнулась носом в Мишкино плечо. Её трясло. Сам Белов одеревенел, загипнотизированный кошмарным зрелищем. «Он нам ничего не сделает!», – твердил себе Миша. – «Ничего не сделает! Не достанет! Он там, а мы – тут».

Внезапно монстр, словно осознав тщетность своих попыток, замер. Немигающий взгляд черных, без белков, глаз вперился в Мишу. Острозубый рот приоткрылся.

– Чего он хочет? – спросил Миша скорее сам себя, нежели Леську. Да она и не ответила.

А чудовищное водоплавающее тем временем опустилась вниз, к самому дну, туда, где аквариум покрывал тонкий слой какой-то зеленоватой мути. Белов со всевозрастающим ужасом понял, что Ихтиандр что-то…пишет на стекле.

Бешеным усилием воли Миша высвободился из пут страха и цепких Олеськиных рук, встал и подошел ближе. Сел на корточки. Лицо оказалось на одном уровне с мордой человекорыбы. И тут… амфибия выгнулась дугой и конвульсивно задергалась. Когда судорога развернула Ихтиандра полубоком к Мише, Белов заметил, что из плеча монстра торчит гарпун. Миша ничего не успел сообразить, как из синих глубин океанариума возникли две фигуры в полном водолазном облачении. Один из водолазов вцепился в Ихитандра и поволок куда-то в голубую даль. Второй, как раз вооруженный непонятным гарпунометателем, подплыл вплотную к стеклу. Он «завис» напротив перепуганного насмерть Миши и погрозил пальцем, указывая на замеченную Леськой табличку. Белов, с трудом соображая, кивнул. Тогда водолаз, взметнув вихрь пузырьков, махнул рукой куда-то в сторону. Миша повернулся и обнаружил, что в кабинете есть ещё одна дверь. Они с Лисой попросту не заметили ее – не до этого было. Белов снова кивнул. Водолаз отсалютовал ему и не спеша последовал за товарищем.

Миша так и остался стоять столбом. Из ступора его вырвал Леськин голос:

– Ми-иш, ты жив?

– Нет, – коротко ответил он и наклонился, всматриваясь в корявые кособокие буквы, оставленные Ихтиандром на стекле.

– Что там? – прошептала Сазонова.

– Буковки…

Олеся наклонилась ниже, и стукнулась лбом о стекло.

– Ай, мля! NEFLEH… – сказала она, потирая место ушиба. – Там написано NEFLEH и что-то ещё. Только буквы кривые и сикось-накось. Непонятно…

– Как раз всё понятно, – угрюмо отозвался Миша. – Только буквы не «сикось-накось», а задом наперёд. В зеркальном отражении. И написано не NEFLEH, а HELFEN…

– Это на каком же языке?

– На немецком.

– И что это значит?

– Помогите…

– Миш? А Миш? Ты чего? С тобой всё в порядке? – осипший Леськин голос выдернул Белова из глубокой задумчивости. – Нашел время впадать в ступор! Пойдем уже! Чего завис? Дверь… Вот же она!

– Нет, – глухо отозвался Миша, опустился на пол и привалился спиной к стене. – Не пойдем.

– То есть как – «не пойдем»? Почему не пойдем? Что с тобой? Тебе плохо?

– А тебе? Тебе хорошо?

Лиса осеклась и перестала его тормошить.

– Знаешь что, Сазонова? – Миша смерил взглядом подругу. – Это не компьютерная игра, а мы не персонажи на мониторе, чтобы скакать с уровня на уровень.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что мы не дали себе времени подумать над тем, что здесь происходит. Бегаем тут, как лабораторные крысы в стеклянном лабиринте!

– А у нас было оно? Это время? Да и сейчас – разве есть? – Олеся красноречиво глянула на опустевший «аквариум» в противоположном конце кабинета и сложила руки на груди.

– Есть.

– Ты сдурел? – спокойно и серьёзно поинтересовалась Сазонова.

– Отнюдь, – Миша выдавил из себя улыбку. Кривую и фальшивую. – А кого ты боишься, Сазонова? Амфибию? Паука? Невидимку с водолазами? Не ссы, мать. Они нас не тронут.

– С чего бы?

– А с того! Хотели бы – давно тронули, – Миша почесался. – Да за нами следят с самого начала, Лесь! Идиотом надо быть, чтоб не догадаться. Следят, но не трогают. Им что-то нужно от нас. Только вот – что? Знать бы… Падай! В ногах правды нет, – Белов гостеприимно подвинулся и похлопал ладонью пол.

Леся послушно опустилась рядом. Обхватила колени руками и уставилась немигающим взглядом на мутную воду в аквариуме. Секундное молчание казалось часом тишины.

– И что ты, Белов, предлагаешь? – голос Лисы звучал устало и глухо.

– Пораскинуть мозгами.

– Ну и как? Получается?

– Сколько ты бензина залила перед отъездом? – ответил Миша вопросом на вопрос.

– Чего? Бензина? – Сазонова мотнула головой, явно не понимая, к чему он ведёт. – Да вроде полный бак, а что?

– До Берендея от тебя километров пятьдесят, не меньше… – Миша задумчиво помычал. – А расход какой?

– Какой расход?

– Расход топлива, Лесь.

– А-а-а… Семь на сто… – Олеся приложила холодную ладошку к Мишиному лбу. – Белов, ты меня пугаешь сейчас не меньше водолаза с невидимками. Какой бензин? Какой расход? Ты бредишь, что ли?

– Да нет, надеюсь, что нет, – Миша перехватил ее руку и легонько сжал. – Уехать к черту на рога мы не могли – бензина потратили мало совсем. А перед отъездом я дорогу на яндекс карте смотрел…

– И что?

– И то! Мы по этому зданию всю ночь бродим: ни конца, ни края. Оно гигантское должно быть. Да оно такое и есть. Только вот…

– Что?

– На карте не было ничего похожего. Вообще. Даже близко… И все эти пауки… невидимки… флаги…

Олеся вдруг повернулась к нему. Посмотрела в глаза так, что взглядом задела душу.

– Скажи это! – приказала она, да так резко, что Миша вздрогнул. Именно приказала, а не попросила.