надеясь, что это хоть как-то поможет делу, достал синий свитер.

Монс все еще напевал на кухне, и Маркус пошел к нему. Интересно, получится ли у него запихнуть в себя бутерброд с паштетом…

Маркус закрыл за собой входную дверь и вышел на лестницу. Потом он снова открыл дверь и снова вошел. Так повторилось три раза. Не потому, что он что-то забыл, а потому что тройка была его счастливым числом. В нем теплилась слабая надежда, что, если он откроет и закроет дверь трижды, Сигмунд будет стоять на перекрестке и ждать его.

Маркус осторожно шел по дороге. Когда он внимательно прислушался к своему телу, то почувствовал, что нога все еще побаливает. Вчера он всего лишь ее подвернул, споткнувшись. Сегодня наверняка сломает. Маркус всегда считал, что жизнь становится с каждым днем хуже и хуже. На перекрестке спиной к Маркусу стоял какой-то парень в коричневых вельветовых брюках и синем свитере и что-то убирал с тротуара. Маркус побежал, но, когда парень обернулся, тут же остановился. Они внимательно посмотрели друг на друга. Их разделяло всего метров пять. Сигмунд держал в руке камень. Маркус слабо улыбнулся, хоть и не был уверен, что ему это удалось.

– У тебя в руке камень, – сказал он.

Сигмунд бросил камень в придорожные кусты.

– Больше нет. – У него тоже не получилось улыбки.

– Ты кидаешься камнями? – спросил Маркус.

Ну вот, молодец, он даже в состоянии поддержать разговор.

– Я их убираю с тротуара, – ответил Сигмунд.

– А-а, – протянул Маркус.

– О них можно споткнуться.

Маркус потрудился над улыбкой.

– Борец за безопасность и чистоту? – спросил он.

– Ага. Как поживают твои уши?

– Все в порядке. Просто вчера их заложило.

Сигмунд кивнул:

– Я так и думал.

Они постояли молча.

– Сигмунд.

– Маркус?

– Прости, – сказал Маркус.

– Нет, это я виноват, – покачал головой Сигмунд.

– Нет, я!

– Мы еще и на эту тему будем ссориться?

Маркус покачал головой:

– Я не хочу ссориться. Мне очень обидно, Сигмунд.

Сигмунд подобрал с тротуара еще один камень и бросил его в кусты.

– Мне тоже.

– Я очень виноват.

– Нет, это я очень виноват.

– Я – мерзавец.

– Нет, это я – мерзавец.

– Нет, я!

– Нет, Маркус. Мерзавец – это я.

Маркус начал злиться. Может он хоть раз в жизни попросить прощения у Сигмунда, чтобы тот не начал спорить?

– Нет, я! – сказал он горячо. – Я выставил тебя на смех перед всем классом.

– И правильно сделал, – сказал Сигмунд, – я же увел у тебя девушку.

– Она не моя девушка!

– Нет. Но скоро будет твоей.

– Что?

– Я рассказал ей всю правду вчера вечером.

– Только не это! – сказал Маркус.

– Да, – ответил Сигмунд, – я сказал, что все эти красивые слова написал ты, а вовсе не я.

Маркус почувствовал, как кровь отливает от головы и собирается где-то под корнями деревьев.

– Ты рассказал?!

– Да, и сказал, что ты ее любишь.

Маркус попытался проглотить слюну, набравшуюся у него во рту.

– А она что?

– Она порвала со мной и теперь хочет пригласить тебя.

– Пригласить меня? Куда?

– На свой день рождения.

Маркус почувствовал, как застучали его зубы.

– П-почему… п-почему… она хочет пригласить меня?

– Полагаю, что она в тебя влюблена.

– Нет, не влюблена! Она же в тебя влюбилась!

– Уже нет, – спокойно сказал Сигмунд. – Боюсь, я в ее жизни останусь всего лишь неприятным воспоминанием. Она считает меня скотиной, кем я, впрочем, и являюсь на самом деле. У тебя есть шанс, Маркус. И я тебе завидую.

Маркуса девочки раньше никогда не приглашали на дни рождения, но он был уверен, что девчонки тратят там время на сплетни, откровения и танцы. Он сам танцевал лишь один раз в жизни и поклялся тогда, что этот раз станет последним. В компании у Эллен Кристины, как только снимут верхнюю одежду, наверняка сразу перейдут к танцам, а когда закончат танцевать, выключат свет. А что случится потом, он даже подумать не смел и тем не менее думал. Мысль о том, что он окажется в темной комнате, когда ухо Эллен Кристины прижмется к его щеке, наполнила его неописуемым ужасом.

– Черт, – сказал он тихо. – Вот засада!

Сигмунд удивленно на него посмотрел:

– Что-то случилось?

– Я не хочу на день рождения к Эллен Кристине!

– Ты же ее любишь?

– Нет, я люблю Муну.

– Ты говорил, что любишь Эллен Кристину!

– Я ошибался. Я думал, ты понял, что… Я думал, поэтому…

Сигмунд медленно покачал головой и так же медленно произнес:

– Я думаю, мы оба должны извлечь из этого урок.

– Из чего?

– Да я и сам не очень понимаю, – немного подумав, пробормотал Сигмунд. – Я смотрю, ты надел синий свитер?

– Да, но, Сигмунд…

– Это значит, что все в порядке?

– Нет! Ничего не в порядке!

Муна и Эллен Кристина шли им навстречу.

– Привет, Макакус! – крикнула Эллен Кристина.

– Помоги, – прошептал Маркус. – Что мне делать?

– Сваливаем, – сказал Сигмунд и понесся по тропинке, которая вела к карьеру, где они еще в шестом классе построили хижину. Маркус припустил следом.

– Стойте! – крикнула Эллен Кристина.

Маркус сделал вид, что не слышит.

– Он не слышит, – сказала Муна.

– Я знаю, – ответила Эллен Кристина. – Бедный Маркус.

– Да… – согласилась Муна. – Бедный Маркус…

Они уже давным-давно не были в хижине, но та все еще стояла на месте. Тяжелый рубероид, который они нашли в карьере, по-прежнему лежал на крыше, а на стенах внутри до сих пор висели фотографии кинодивы Дианы Мортенсен, в которую оба мальчика были влюблены несколько месяцев и миллион лет назад. Теперь они сидели каждый на своем деревянном ящике перед самодельным столиком. Времени было больше девяти, а первые два урока вел Воге. Маркус знал: поднимется шум, но будь что будет. У него сейчас проблемы посерьезнее, чем учитель, который воспринимает опоздание как личное оскорбление. Казалось, Сигмунд наслаждался сложившейся ситуацией. У него всегда резко улучшалось настроение, когда требовалось использовать мозги, чтобы помочь Маркусу выпутаться из какой-нибудь сложной ситуации.

– Итак, у нас две проблемы, – сказал Сигмунд и достал из рюкзака записную книжку и карандаш.

– Нет, – возразил Маркус. – Проблем целая куча.

Сигмунд дружелюбно улыбнулся:

– И все же давай начнем с самых важных.

Он вырвал листок из блокнота и начал записывать.

– Первая. Маркус не влюблен в Эллен Кристину и думает, как сказать ей об этом, чтобы не обидеть.

– Не важно, обижу я ее или нет, – взволнованно произнес Маркус. – Проблема в том, как я вообще посмею ей это сказать.

– Верно, – сказал Сигмунд, – но все-таки лучше сказать так, чтобы не обидеть. Мы же не знаем, в кого ты