Свободы на задних партах всегда больше.

– А здесь ты лучше слышишь? – спросил Воге.

Маркус кивнул.

– Отлично. Тогда, будь добр, прочти свою историю всему классу.

– Что?

Воге посмотрел на него с беспокойством. Похоже, все было гораздо серьезнее, чем он думал.

– Ты все еще не слышишь, что я говорю?

Маркус вскочил.

– Да нет, – сказал он, – я все замечательно слышу.

Воге понимающе улыбнулся.

– Приятно слышать, – сказал он. – Пожалуйста.

Маркус взял тетрадь.

– I have no friends, – начал он…

День был наполнен одиночеством. Никто не посылал ему сигналов на уроках и никто не общался с ним на переменах. Сигмунд ходил вместе с Эллен Кристиной, которая висла на нем, как тряпка. Маркус делал вид, что не замечает их, и в то же время пытался наслаждаться несчастным взглядом, которым периодически смотрел на него «кусок мяса». Когда Райдар попытался его дразнить, Маркус сделал вид, что не слышит, а Анне Берит яростно шептала Райдару, что тот поступает по-свински. Потому что Маркуса жалко. С этим он, в сущности, согласен. Маркус смело улыбнулся Анне и подумал, что у нее вообще-то очень красивый шепот.

Наконец прозвенел финальный звонок. Маркус в одиночестве пересек школьный двор и вышел за ворота.

– Маркус!

Это была Муна.

– Что случилось? Не грусти.

– Разве я грущу?

– Это пройдет. Вы снова станете друзьями. Совершенно точно.

Она улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил он.

– Вы с Сигмундом. И тогда ты снова будешь хорошо слышать, да?

Она опять улыбнулась. Ее кривоватый передний зуб был ослепительно белым. Белоснежным.

Глава четвертая

– Почему ты мне сам ничего не сказал, Маркус?

Отец посмотрел на него как-то уж очень обреченно. Они сидели за кухонным столом и ели молочный суп. Нельзя сказать, что это было любимое блюдо Маркуса, но сегодня ему все равно, чем набивать желудок. У любой еды был бы вкус молочного супа.

– У меня просто уши слегка заложило, папа. Правда. Теперь все в порядке.

– Когда звонил Воге, он описал все совсем не так. Он сказал, что проблема оказалась настолько серьезной, что ему пришлось пересадить тебя за первую парту. Мне показалось, что он считает меня плохим отцом.

– Что?

Монс посмотрел на него с беспокойством.

– Нет, я не имел в виду «что», – быстро сказал Маркус. – Я слышал, что ты сказал. Это правда, пап. В жизни не слышал лучше, чем сейчас. Очень вкусно! – сказал он и налил добавки супа.

– Может, он и прав, – рассеянно заметил Монс. – Может, я стал странным старым вдовцом, думающим только о себе.

– Ты совсем не такой уж старый, папа. Тебе даже пятидесяти еще нет!

– Если б твоя мать была жива, она бы уже давным-давно все заметила.

– Тут нечего замечать!

– Женщины заботятся о своих детях, а мы, мужчины, пускаем все на самотек. Я не знал, что у тебя проблемы со слухом, пока какой-то учитель не рассказал мне об этом. Мне нечем гордиться, Маркус.

– У меня нет проблем со слухом! Это Воге все неправильно понял!

– Незачем меня утешать, Маркус. Не меня надо жалеть.

Маркус сдался. Проблема с отцом состояла не в том, что Монс не заботится о сыне, а наоборот, этой заботы проявлялось слишком уж много. И Маркус не знал теперь, что с ней делать. Он надеялся только на то, что папа так далеко зашел в самобичевании и уже вовсе забыл про уши. К сожалению, надежды не оправдались.

– Но теперь в нашем доме все изменится, – сказал Монс. – Я… Воге договорился о приеме у врача. Сегодня днем.

– Что?

– СЕГОДНЯ ДНЕМ, – сказал Монс, проговаривая каждую букву.

Маркус оттолкнул тарелку. Теперь пути назад совсем не осталось. Монса так захватила забота о сыне, что выскользнуть не удастся. А впрочем, все равно. Врач обнаружит, что с его слухом все в порядке, и все устаканится. Отец снова будет доволен, Воге, может быть, огорчится, но это пройдет. А Маркус займет свое прежнее место за Сигмундом. Нет, именно этого он и не желал. Он хотел держаться подальше от этого мерзавца в синем свитере с его лживым несчастным взглядом. В этом-то все и дело. Маркус встал из-за стола:

– Спасибо, папа.

– На здоровье, мой мальчик. А где твоя шапка?

– Шапка?

– Да, шапка, – повторил Монс. – ШАПКА.

– Я не ношу шапку в октябре, пап.

– И в этом я тоже виноват, – грустно заметил Монс. – Если бы была жива мама, то…

– Я сейчас найду, – сказал Маркус и скорее побежал в коридор.

– Маркус Симонсен, – произнесла дама, вышедшая в приемную.

Монс вскочил:

– Здесь!

– Пожалуйста, Маркус, – сказала дама и пропустила Монса в кабинет.

Маркус остался сидеть в приемной и слушал голоса из кабинета. Сначала что-то говорила дама, потом Монс, потом дама засмеялась и снова вышла из кабинета.

– Оказывается, Маркус – это ты? – сказала она.

Маркус кивнул.

– Да, а он – мой папа.

– А я подумала, что он – это ты. Твой отец так стремился в кабинет.

– Он просто немного нервничает, – сказал Маркус.

Дама улыбнулась:

– Неудивительно. Не так часто с детьми приходят отцы. Как правило, матери.

– Мама умерла.

Дама немного смутилась.

– Извини.

– Уже очень давно, – сказал Маркус.

Она протянула руку:

– Я – доктор Бюэ. Эллен Бюэ, но ты можешь называть меня просто Эллен. Значит, у тебя проблемы со слухом?

– Нет, – сказал Маркус и зашел за доктором Эллен в кабинет.

Монс сидел на стуле у окна. Когда они вошли, отец вскочил.

– Сидите-сидите, – улыбнулась Эллен Бюэ. – Если, конечно, не хотите подождать в приемной.

Монс отрицательно покачал головой:

– Я лучше останусь с Маркусом. Если позволите, доктор Бюэ.

– Ее зовут Эллен, – сказал Маркус.

– Что? – спросил Монс.

Доктор Бюэ взглянула на него.

– Я сказала Маркусу, что он может называть меня Эллен. И вы тоже, если хотите.

– А-а, – протянул Монс и покосился на приспособление, которое докторша достала из шкафа. – Что это?

– Этот аппарат используется для исследования ушей пациента.

– Надо же, – сказал Монс и почесал правое ухо.

– Расслабься, Маркус. Больно не будет.

– Я знаю, – сказал Маркус.

– Я только посвечу тебе в уши, посмотрю, как там дела.

– Ну да, – сказал Монс. – Ты совсем ничего не почувствуешь… Просто будет немного щекотно.

Отец снова почесал ухо.

– Вы уверены, что не хотите подождать снаружи? – спросила его Эллен.

– Нет, я останусь с Маркусом, – ответил Монс.

– Как хотите.

– Я ж его отец.

– Я понимаю.

– Он немного труслив.

– Неправда, – сказал Маркус.

– Ну, не то чтобы труслив… – поправился Монс.

– Понимаю, – заметила Эллен Бюэ.

– На самом деле он очень мужественный, – сказал