Тимур, ты создал треугольник, выставив меня там «тупым углом». Теперь можешь наслаждаться результатом. А от нас с Артемом отстань, мы счастливы и нам плевать на тебя.

— Конечно, так счастлива, что прыгаешь прям. Совет да любовь! — цедит он мне в спину, а я хлопаю дверью, надеясь, что ему на голову обрушится штукатурка.

Подлец! Какой же он гад! Кровь стучит в висках, кажется, что сосуды в глаза от нервного напряжения вот-вот лопнут. Зря он поднял весь ил со дна, решив, что вправе выставлять меня виноватой в развале нашего союза. Лучше бы вспомнил, как вел себя сам. Что позволял, как играл чужими чувствами, пренебрегая моей любовью, что цвела вишневым цветом в том теплом мае.

Не успеваю выдохнуть, как в кармане начинает вибрировать телефон. Достаю, бездумно глядя на дисплей и вижу, что звонит Артем. Боже, он, словно чувствует, что мне безумно паршиво, но я не уверена, что в это мгновение готова с кем-либо общаться. Мне хватило младшего уже.

Однако Артем настойчив, и я понимаю, что проще ответить, потому как он способен и явиться сюда, а если принять во внимание, кто сейчас просиживает дизайнерские брюки в кресле управляющего, то все может закончиться плохо.

— Привет, — мурлычу нежно, надеясь, что он не заметит моей паршивой актерской игры.

— У меня будет свободное время, встретимся? — интересуется он, а у меня внутри все замирает от ощущения загнанности в угол.

— Я на работе, Тём, давай, завтра?

— О-о-о, — тянет мой парень, — отлично, обслужишь мой столик по высшему разряду?

— В последний раз ты отравился у нас, может, не стоит испытывать судьбу? — хмурю брови, желая переубедить его.

— Брось, — смеется Артем, — в общем, жди. Нам необходимо к тому же кое-что обсудить важное.

— Хорошо, как всегда, у окна?

Артем отвечает согласием, и я заканчиваю наш разговор, как раз в тот момент, когда за спиной хлопает дверь кабинета Кирсанова. Очень при этом надеюсь, что Тимур наигрался в директора и решил, что дома лучше.

— Будь добра, — щелкает он пальцами, — у окна на две персоны. И лучше без колюще-режущих, не хочется в тюрьму в двадцать три загреметь.

В тюрьму он не хочет… в каком месте я должна была рассмеяться.

Нет, милый, тебе лучше в другое учреждение. Медицинское. Нервы полечить бы не мешало, жаль вот с совестью проблемы хронические.

Исподлобья смотрю на Тимура, ощущая напряжение, что волной проносится между нами. Не знаю, как он, а я готова разреветься от бессилия. Мне кажется, что выход найти из этой ситуации нереально. И все выглядит таким неправильным, хотя куда проще разойтись по разным углам и забыть друг о друге.

— Почему именно это место? — решаюсь задать вопрос.

Неужели в нашем городе мало других кафе, да и почему не ресторан сразу, банк, отель… не знаю администрация! Почему именно сюда, черт их всех дери.

— Спроси у моего папаши, — разводит руками Тим, я морщу лоб.

Сомневаюсь, что Валерий Николаевич не был в курсе, где я работаю. Уж он-то наверняка изучил мою биографию от и до, боясь, что я являюсь простой охотницей за чужими деньгами. В общем-то, он так меня и воспринимал все время, уверена была, хотя при встрече отец Кирсановых старался держать лицо.

— Всенепременно, — огрызаюсь, не получив ответ от Тимура, — очень странный у него выбор места работы для младшего.

— Ага, что с меня взять, — усмехается Тимур. — А мог бы вообще в шиномонтаж сразу запихнуть, крутил бы гайки, играл в карты в обеденный перерыв, пропитываясь насквозь машинным маслом и соляркой.

— Видимо, твой отец посчитал, что здесь от тебя вреда меньше, — выдаю дежурную улыбку, испытывая поистине наслаждение, что могу подколоть Тима.

— Не боишься, что к концу месяца ваша лавочка закроется? — засовывает он руки в карман пиджака, при этом цокает языком, не забывая бегать по мне взглядом. А у меня по коже мурашки проносятся, потому как я знаю, что за картины рисует его воображение.

— Тебе проще меня уволить, — приподнимаюсь на носочках, чтобы прошипеть ему это в лицо. Если он думал, что своим заявление способен меня напугать, то черта с два. Я не опасалась остаться без работы, знала, если такое и случится, то обязательно найду себе другую. Сидеть на шее у того же Артема не входило в мои планы. Лучше работать официанткой, чем считаться бездельницей и белоручкой.

— Не дождешься, малышка, — шипит в ответ мне Тимур. В его глазах отражается пламя, оно, то вспыхивает, то снова гаснет, и я начинаю пятиться назад, боясь опалить ресницы. — Чтобы отказать себе в таком удовольствии — видеть тебя каждый день, знаешь ли…

— Я работаю два через два, — нагло улыбаюсь ему.

— Надо будет пересмотреть твой график, детка. Будешь хорошо себя вести, дождешься повышения, — скалится Кирсанов, наступая на меня.

Двигается бесшумно, уверенно, словно дикий зверь, чувствующий, что превосходит в силе и ловкости соперника. А я делаю несколько шагов назад и упираюсь спиной в стену, загоняя себя в ловушку и Тимур этим пользуется.

Нависает сверху, вдавливая мои лопатки в каменную преграду. Он слишком близко. Нас разделяет крошечное расстояние, буквально несколько сантиметров, а я взгляд не могу оторвать от его губ.

Внутри проносится поток искр, оставляя после себя яркий след. Мне необходимо вырваться, бежать, а ноги словно прилипли к полу. Дуреха попала в капкан, и сколько бы я ни фыркала и ни вопила, что Тим негодяй и мерзавец, внутри что-то так щемит, что хочется плакать.

— Уйди, — пытаюсь произнести уверенно, но не выходит. — Все кончено, Тимур, ты сам прекрасно это знаешь.

— Знаю, — кивает он, но продолжает давить своей темной энергетикой, — но я хочу получить еще один шанс.

— Это невозможно. Слишком много времени прошло, ты принес мне столько боли, что я… — запинаюсь, пытаясь подобрать слова, — мне не вынести больше такого. Ты сломал меня.

— Глупости, — возмущается он, наконец-то отодвигаясь, позволяя сделать мне вдох. — Ты, Алена, сама допустила, что другие влезли в наши отношения, начали командовать, а разве у них было на это право? Нет. Если бы ты дала мне возможность быть честным с тобой, как думаешь можно было бы сохранить нашу любовь? Да.

— Ответственность не перекладывай, — возмущаюсь я, повышая голос на Кирсанова.

Мне уже плевать собственно, где мы находимся, одно только крутится в голове — объяснить ему, что он заблуждается.

— Давай поговорим сегодня с Артемом, а? Думаю, братик способен многое рассказать, но ты же боишься открыть глаза на истину тебе проще меня обвинить во всем, — выдает Тимур, а я понимаю, что действительно боюсь