— Со своими побрезговали положить, — заметил Борман.

— Он же не мусульманин, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.

— Ну коне-ечно, — протянул Борман.

Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.

— Как шарахнут сейчас в спину, — сказал Борман. — Место самое подходящее.

— Здесь стрелять не станут, — успокоил его Резван. — Это священная земля, на ней нельзя убивать.

— А что, потом все-таки станут? — поддел его Борман.

— Это как ты себя поведешь, — сердито отшутился майор.

Было видно, что он тоже немного нервничает. Потому как хоть и земляки — а здесь он был тоже чужой. Тут свой только тот, кто родом из этой деревни. А дальше все враги, никому веры нет. Так тут было испокон веков, и так будет и впредь, пока стоят эти молчаливые горы и лучше любой границы охраняют раз и навсегда установленные правила поведения.

— Я-то всегда веду себя хорошо, — вздохнул Борман. — Жаль, другие это не всегда понимают.

Они подошли к ложбине — каменистой канавке в полметра глубиной. Чуть дальше в ней виднелся едва заметный холмик — все, что осталось от покойника.

— Там, судя по всему, — сказал Хасанов.

Арзу остался со своими, издалека наблюдая за гостями. Спросить было не у кого. Спецназовцы остались одни на голом каменистом пятачке, окруженном со всех сторон равнодушными ко всему вершинами.

Борман спустился в ложбинку, остальные пошли по ее краю: Бурый с Резваном по правой стороне, Алиса по левой. Подойдя к могиле, остановились, не зная, что делать дальше.

— У тебя вообще какой был план? — поинтересовался Борман, разглядывая пересыпанную камнями кучку уже ссохшейся земли.

Бурый в который раз вытер со лба пот, тупо посмотрел на кучку.

— Будем копать? — теребил его Борман. — Или как? Солнышко-то все ниже.

— Ты и в самом деле собрался выкапывать труп? — спросила Алиса у Глеба. — Так мы и лопат не взяли.

— Ничего, будешь рыть руками, — успокоил ее Борман.

— Ты, может, и будешь, — отрезала Алиса. — А меня уволь.

Борман перевел взгляд на Бурого:

— В самом деле, командир! Что будем делать?

Бурый покосился назад. Жители деревни смотрели на них, как будто чего-то ждали. Арзу, заметив взгляд Теплова, показал на солнце: время, мол.

Бурый отвернулся, снова уставился на могилу.

Если бы его спросили, чего он ждет, он и сам точно не ответил бы, чего именно. Просто чувствовал, что должен находиться здесь, и все. А почему, он вряд ли толком сумел бы объяснить.

Но время шло, и ничего не происходило. Это начинало его беспокоить, поскольку весь его план был рассчитан именно на то, что здесь что-то произойдет. Пока же, не считая мелкого инцидента с Арзу, все шло гладко. И это было хуже всего.

Он спрыгнул в ложбинку, ковырнул ногой землю.

— А зачем вам вообще этот труп? — вдруг задал Резван самый неприятный для Глеба вопрос.

— Во-во! — подхватил Борман. — Мы же не эксперты, командир. Чего мы там увидим? Типа, насколько он противный, да?

— Как будто не все трупы противные, — фыркнула Алиса.

— Ну, не скажи! — возразил Борман. — Иной покойник ничего себе, чистенький, симпатичный. Хоть водку с ним пей.

— Кому что, — пробормотала Алиса.

— А другой, — не слушая ее, продолжал Борман, — такой урод — с души своротит. Но это после бомбежки, когда в куски… Или если долго в мокрой земле полежал. А тут сухо, как в крематории. Так что наш клиент должен быть красавчиком.

— Забыл, от чего он умер? — спросила Алиса.

— А что? — не понял Борман.

— Его какой-то гадостью отравили, от которой вся рыба в реке сдохла. Так что он уже далеко не красавчик.

— Ах да, — спохватился Борман, потянувшись рукой к затылку. — Точно. Поди, с него уже вся кожа слезла. Слышь, командир? Может, не трогать его? Лежит себе и лежит. И местные спокойней будут.

Бурый, рассеянно слушавший разговор подчиненных, присел на корточки, отгреб ладонью пыльную горсть земли со скудного холмика.

— Будем копать, — сказал он непреклонно.

— Ладно, — кротко отозвался Борман. — А чем?

— Зубами, — разозлился Бурый. — Давай, доставай нож. Резван, сходи попроси у деревенских лопату. Тут же кладбище, должна где-то быть лопата!

— Хорошо, — согласился Резван. — Попрошу. Но за результат не ручаюсь.

— А ты отдай Арзу свой «ТТ», — посоветовал Борман, доставая нож. — Он и на пару лопат расщедрится.

Резван не ответил, лишь одарил веселого капитана тяжелым взглядом.

— Не понравилось, — пробормотал Борман ему в спину. — Нежный какой майор…

Он сел на корточки напротив Бурого, примерился, воткнул нож в холм и вывернул пригоршню земли.

И в тот же миг в воздухе свистнуло, и в камни за ложбинкой смачно цокнула пуля.

Еще только доносился звук выстрела, а Бурый и Борман уже вытянулись на дне ложбинки и уткнули носы в землю. Алиса по-кошачьи метнулась за ближайшее надгробие. То же самое сделал и Резван, успевший отойти шагов на десять.

В надгробие, за которым пряталась Алиса, запоздало щелкнула вторая пуля, высекла белое облачко.

— Алиса, — отдувая от лица пыль, спросил Бурый. — Ты как?

— В порядке, — отозвалась сердитым голосом Иванова.

— Резван?

— Нормально, — послышался твердый голос майора.

Бурый чуть приподнял голову, чтобы посмотреть в глаза Борману, который был отделен от него могильным холмиком. И тут третья пуля вжикнула над его головой, срикошетила от камня, с гудением ушла вдаль. Бурый прижался к земле, ругнулся в адрес дотошного стрелка.

— «Эсвэдэшка» лупит, — сказал Борман уважительно.

— Ага, — согласился Бурый. — Она, родимая.

— Вроде одна, — сделал предварительный вывод Борман.

— Хорошо бы, — отозвался Бурый. — А то мы тут до ночи пролежим.

— С той красной горы стреляет, — сказал Борман. — Над которой солнце висит. Она мне сразу не понравилась. Идеальная позиция для стрелка.

— Сходи похвали его, — подала голос Алиса.

— Много в тебе яду, Елена, — добродушно отозвался Борман. — Может, это ты в той реке искупалась?

— Скорее, это ты в ней отмокал, — не осталась в долгу Алиса.

— Резван! — обратился к майору Бурый, не рискуя поднять голову. — Что там местные?

— Попрятались кто куда, — ответил майор.