или кровопролитие? — Я обращаюсь ко всем. — Меня устраивает и то, и другое. — Никто не двигается, и не решается бросить мне вызов.

Я жду минутку, и когда никто не принимает мое предложение, поднимаюсь наверх, чтобы одеться.

Я захожу в свою комнату и направляюсь к шкафу в гардеробной комнате, а брат следует за мной. Он садится на кровать, пока я рассматриваю вешалки с одеждой. Достаю черные брюки и облегающую черную футболку с V-образным вырезом.

— Советую тебе уйти, — говорю брату.

Он опускает голову и прикрывает глаза.

— Я тут кое о чем подумал, — говорит он, прикрыв лицо руками.

— О чем? — Я быстро одеваюсь, прежде чем выйти из гардеробной и наклоняю голову, чтобы полотенцем высушить волосы.

— Что ты скажешь, если я останусь?

— Разве тебе не нужно возвращаться к работе? Может быть, даже к девушке?

— Ты уже оделась? — Я поднимаю голову и вижу, что мой брат все еще прикрывается руками. Не могу удержаться от ухмылки. Молчу, пока он, наконец, не опускает руки и медленно не приоткрывает один глаз. — Простого — да, было бы достаточно.

— Почему ты хочешь остаться здесь, Роум?

Он встает и ходит взад-вперед перед дверью, ведущей на балкон.

— Я знаю, что ты не нуждаешься во мне, потому что то, как ты обошлась с тем парнем внизу, было… — Он качает головой. — У меня нет слов.

Я провожу пальцами по мокрым волосам, чтобы распутать их.

— О чем ты там бормочешь, брат?

— Я тебе не нужен. Это ясно из того, что произошло внизу. Но я хочу остаться и помочь тебе.

— Мне не нужна помощь. Для этого у меня есть Джи.

Роум перестает расхаживать и разворачивается на месте.

— Черт возьми, Фрэнк. — Он зажимает переносицу. — Я хочу быть здесь и прикрывать твою спину.

Я морщу нос и наклоняю голову набок.

— Что на тебя нашло? — спрашиваю я.

— То, что я только что видел, — он указывает вниз. — Я никогда не смогу расслабиться, зная, что так много людей ждут своего момента для атаки. Папу застрелили у тебя на глазах, и я не хочу этого для тебя. Я думал, что смогу уехать сразу после похорон, но сегодня… — Он поднимает руку, указывая на меня. — У тебя в волосах буквально застряли куски плоти, Фрэнк.

— Я знаю. Я смыла их.

— На тебя даже не повлияло то, что произошло.

Температура тела поднимается, и я открываю рот, качая головой на Роума.

— Останься, потому что ты этого хочешь, а не потому, что считаешь меня какой-то слабой женщиной.

— Это то, что я пытаюсь тебе сказать. Я знаю, что ты не слабая. Ты полная противоположность, и это делает тебя мишенью. Я хочу быть здесь, чтобы быть кем-то, на кого ты можешь положиться. Кто-то, кому ты можешь доверять. Я хочу прикрыть твою спину.

— Ты хочешь быть моей охраной?

Роум приближается ко мне и поднимает руки, чтобы схватить меня за плечи.

— Я хочу помочь тебе вести бизнес. Не хочу брать на себя руководство, я просто хочу быть полезным. Вот и все. Ничего больше.

Я отступаю назад, освобождаясь от его хватки.

— Почему сейчас?

Он невесело усмехается.

— Потому что, Фрэнк, то, что я увидел внизу, говорит мне, что ты совсем не похожа на папу.

Это не те слова, которые я хотела услышать от своего брата.

— Что за хрень? — Я смущенно поджимаю губы.

— Ты опаснее, чем когда-либо был папа. В сочетании с тем фактом, что ты женщина, угроза исходит не только от твоих врагов, но и от тех, кто работает на тебя.

— Ты понятия не имеешь, насколько опасным был папа.

— Он когда-нибудь убивал кого-нибудь на глазах у своих людей? — Я приподнимаю бровь и облизываю губы. — Я расцениваю это как — нет.

— Насколько мне известно, нет, — отвечаю я.

— Позволь мне быть частью этого.

— Ты бы убил кого-нибудь, если бы они пришли за мной?

Роум выпрямляется и резко выдыхает.

— Да, — говорит он без колебаний. — Я думаю, ты можешь делать удивительные вещи, и хотя я повернулся спиной к отцу, то не сделаю этого с тобой. — Он выпячивает грудь. — Если ты мне позволишь.

Я медленно киваю.

— Если ты войдешь, то это на всю жизнь, Роум. Единственный выход — в мешке для трупов.

— Я знаю.

По правде говоря, присутствие брата на борту пойдет мне на пользу. Со временем я смогу переложить часть ответственности на него. Кроме того, два ДеЛука намного сильнее, чем один.

— Ты серьезно относишься к этому, Роум?

Его челюсть дергается, но он медленно кивает.

— Я хочу войти.

— Ни на секунду не думай, что я буду снисходительна к тебе.

Легкая улыбка растягивается на его губах.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Никогда не спорь со мной на глазах у кого-либо. — Он кивает. — Что я говорю, то и будет. Я в этом деле дольше, чем ты.

— Я знаю, — говорит он.

Следующие слова, мне тяжело произносить.

— Я убью тебя, если ты перейдешь мне дорогу. — Я не хочу этого говорить, но он должен понять, что это не то, от чего он может уйти и прийти обратно. Между нами повисает неловкое молчание. — Я пойду сушить волосы, и, если тебя не будет, когда вернусь, я забуду об этом разговоре, и ты сможешь уйти. Но если ты все еще будешь в моей комнате, то пути назад не будет. Никогда.

Я люблю своего брата, но однажды он уже ушел.

— Я понимаю.

Происходит молчаливый обмен взглядами. Я разворачиваюсь, иду в ванную и не спеша сушу волосы. Мой желудок сводит от неуверенности. Возможно, мне не следовало угрожать ему, но он также должен понять, что эта семья — не игра. Мои руки дрожат, когда выключаю фен и смотрю на свое отражение