Она не угадала – это было постановление родительского комитета их класса, в котором указывалось время и место проведения выпускного, а также та сумма денег, которую нужно сдать в начале следующей недели... Вмиг ослабевшие руки Вики чуть не выронили напечатанную на принтере записку.

– Они совсем с ума сошли? На эти деньги можно свадьбу справить! – ахнула Вика.

– Все согласились! ВСЕ! И все идут! – заплакала Настя. – Все хотят, чтобы всё было на высшем уровне: и ресторан, и аниматоры, и диджей, и подарки учителям, и подарок школе, и украшение зала, и учителей пригласить за стол за наш счёт и... и...

Голос Насти прервался, она уткнулась лицом в колени. Вика растеряно крутила в руках злосчастный листок, совершенно не представляя, где можно раздобыть такую сумму, а главное – как её потом вернуть. Она единственный работающий член семьи, а Насте ещё в институт поступать надо, это тоже требует денег, которых не насобираешь раздачей флаеров. Сестру было откровенно жаль, но что делать Вика не представляла, после карантина их финансовое положение было настолько плохо, что Вика втихаря оформила кредитную карту, намереваясь снять с неё тысяч шесть-семь сестре на выпускной, выдав их за свою премию. Ха, она была наивной, рассчитывая на семь тысяч! Впрочем, учитывая намерение пригласить всех учителей за счёт класса и то, что в классе всего пятнадцать человек, а учителей примерно столько же... Учитывая аниматоров, подарки и всё прочее...

«Да, я была наивной, а денег взять негде – если я столько сниму с кредитки, то мне потом лишь на панели эти деньги отрабатывать», – призналась себе Вика, прекрасно понимая теперь, почему сестра сразу отказалась идти на выпускной, даже не переговорив предварительно с ней. Несмотря на своё тщеславие и желание всегда быть в центре внимания, Настя была разумной девушкой, умела считать и знала, сколько они тратят на ведение своего нехитрого хозяйства в месяц, так что порядок суммы в записке восприняла верно, сразу осознав её неподъёмность для их семьи.

– Извини за флаеры, – виновато пробубнила Настя, не поднимая головы. – Я в таком виде вчера днём после ругани с Кириллом была, что никак не могла на улицу выйти и к чужим людям на работу явиться.

– Да бог с ними, с флаерами. Давай-ка бери себя в руки и помогай Женьке порядок на кухне наводить – слезами горю не поможешь.

В двери комнаты просунулась вихрастая голова Женьки, наверняка внимательно подслушивавшего их разговор:

– Настюх, фею-крёстную тебе срочно искать надо, она всем бедным Золушкам помогает на бал съездить!

В брата полетела маленькая подушка, лежавшая на подголовнике кресла, и парень со смехом скрылся в кухне.

– Себе фея-крёстного найди, чтоб сочинение за тебя написал! – рявкнула Настя, утирая слёзы.

– Мне его Викуся напишет, у неё талант, а ты иди помогай мне посуду за тебя мыть. Один за всех и все за одного! Вик, бросай свою контору, начинай юмористические рассказы писать – дело будет выгодней, чем с капризными клиентами переговоры вести и за чужие косяки ответ держать, – откликнулся Женька.

Потерев непрерывно нывшие виски, Вика отправилась накрывать на стол. Вынырнувшая из глубин кресла Настя бросилась помогать, то роняя слезинку, то виновато поглядывая на сестру, которой из-за неё вчера досталось больше обычного – Женька рассказал Насте про злоключения их старшей сестры. А после позднего обеда маленькое семейство собралось вместе, ломая голову над нестандартным сочинением, заданным младшему члену семьи: необычная жизнь вещей на примере самого обыденного объекта – тема не из лёгких.

– В моё время таких глупых конкурсов не проводили, – недовольно ворчала Настя, словно закончила седьмой класс не четыре года тому назад, а минимум сорок. – О чём нам написать? О том, что столовая ложка следит за нами по ночам и обдумывает наше зверское убийство с помощью набора вилок?!

– Не бойся ложки, бойся вилки: один удар – четыре дырки, – продекламировал Женька известный детский стишок и тут же печально вздохнул, сведя брови в тщетном усилии придумать хоть какой-то сюжет для рассказа.

– Проще писать о том, что тебе хорошо известно, а про убийства столовыми приборами лично мне ничего неизвестно, – отмела Вика Настину идею.

– Ага, тебе много известно про вал бумаг при оформлении пассажирской перевозки и про старые автобусы, что доживают свой век в нашей глуши, – хмыкнула Настя.

Вика замерла, смотря на сестру пустыми глазами. Настя поёжилась и отодвинулась, недоумённо поднимая брови и ворча:

– Иногда у тебя такой взгляд бесовский, что не по себе становится!

Не расслышав сестру, Вика воскликнула:

– Точно! Я придумала! Женька, записывай, будет тебе четвёрка в четверти!

Радостная, что смогла помочь хотя бы брату в решении его проблемы, Вика взялась диктовать рассказ, прерываемая смешками и поправками, вносимыми Настей и Женькой. В итоге в тетради семиклассника появился текст следующего содержания:

Необычайная жизнь вещей.

Я родился на заводе в Италии стандартным грузовым фургоном марки Ивеко 35С12VH. Вместе со мной родились мои братья и сёстры, и все мы честно начали нашу трудовую жизнь как грузовые фургоны, колеся просторы Италии.

Но в жизни всегда есть место неожиданностям: меня купили русские бизнесмены и увезли к себе в Россию. Там мой кузов распилили, раскромсали, врезали окна, добавили двери, наставили сидений – и стал я автобусом для перевозки рабочих. Странные эти русские: зачем покупать и затем кромсать грузовой фургон, если можно сразу купить микроавтобус? У нас на заводе такие делали, я точно помню! Увы, русская душа – это полные потёмки для итальянского фургона, словом, стал я возить рабочих. Что сказать по этому поводу? Люди, конечно, легче грузов, но существенно шумнее их! Правда, был бонус: мыли меня чаще!

Прошло лет пять и меня снова купили, и вновь русские! Когда из меня выкинули все сиденья, я решил, что меня опять переделают в грузовой фургон и, честно молвить, обрадовался. Не угадал. Новый пол, мягкие кресла, кондиционер, телевизор, занавесочки на окнах, смена простого белого цвета кузова на приметный ярко-синий – и вот он новый я: микроавтобус класса «турист»! Задаваться вопросом, почему бы не купить готового «туриста» я уже не стал – видно, в России так не принято. Что ж, их дело.

И вот последние три года каждый раз, когда я просыпаюсь, я с тревогой прислушиваюсь к себе: что ещё во мне изменилось?! А в последнее время у меня появилась мечта, что приделают мне большие серебристые крылья и буду я летать, как те стальные птицы, что иногда мелькают в небе надо мной, – вдруг их тоже делают из грузовых фургонов?

Ведь русские простых путей не ищут...

– Мне нравится, – постановила Настя, и это было высокой похвалой – она редко поднимала свою оценку вещей выше уровней «нормально» и «сойдёт».

– Шедевр, – похвалил Женька. – Викуся, ты гений.

– Угу, – кивнула Вика, вновь потирая виски – голова разболелась невероятно. – Жень, таблетку пенталгина дай, а то голова раскалывается, сил нет!