пора ли выбираться из укрытия или еще немного подождать. Крепче всего спится в предрассветную пору, а того, кто по какой-то причине вынужден бодрствовать, сильнее всего клонит в сон в это же время. Правда, ночью на вышке дежурят два стражника, а не один (хвала богам, среди них нет въедливого служаки Гумара, тот сменился), но это не будет препятствием. Усталость и человеческая натура все равно возьмут свое, и к тому времени, когда раздастся шестой по счету оклик, караульные, конечно же, не заснут – рассчитывать на такую неслыханную удачу было бы верхом глупости, – но зевать и тереть кулаками слипающиеся глаза будут непременно. Их бдительность притупится, а больше ему ничего не надо. Эх, если бы еще не так сильно саднила оцарапанная ладонь, а главное, меньше затекали бы ноги!

Трюкач несколько раз напряг и расслабил мышцы, чтобы застоявшаяся кровь веселее побежала по жилам. Ему оставалось ждать еще четыре часа.

* * *

Мадам Анни, отступив в сторону, чтобы клиент мог без всяких помех осмотреть ее «девочек», взглянула на него почтительно, но в то же время с легким вызовом: дескать, где еще увидишь такой отборный товар, да еще за какие-то жалкие десять золотых таларов? В ее пышной груди бушевали чувства, сходные с теми, которые испытывают заводчики породистых лошадей или собак: законная гордость за своих питомцев и потаенная горечь при мысли, что рано или поздно они будут принадлежать кому-то другому.

Мужчина в маске неторопливо, по очереди осмотрел молоденьких блондинок, выстроенных в ряд посреди хозяйского будуара.

– Что же, весьма недурны… – задумчиво протянул он. – Поздравляю, мадам, у вас хороший вкус! Неудивительно, что «Белая Лилия» пользуется таким успехом.

– Благодарю за комплимент, сударь. Все же осмелюсь заметить, что мои крошки заслуживают более лестных слов. «Весьма недурны» – это, конечно, похвала, но…

– Никаких «но», мадам Анни! Вы что, забыли наш уговор? Вы не должны ни возражать, ни задавать вопросы. А если мне понадобится ваше мнение, я сам скажу.

Голос незнакомца прозвучал резко, почти грубо, и девушки изумленно уставились на него. Никто и никогда еще не говорил с их всесильной хозяйкой подобным тоном.

Будь эти десять монет вычеканены из не столь благородного металла, мадам, пожалуй, наступила бы на горло собственной алчности и указала невоспитанному невеже на дверь. Но золото… Оно сбивало с пути истинного куда более достойных личностей, что же требовать от хозяйки публичного дома, хоть и высшего ранга!

– Я не забыла, – скрепя сердце произнесла она, изо всех сил скрывая от наглеца в маске свои истинные чувства. – Прошу прощения, сударь, этого больше не повторится.

– Так-то лучше… – снисходительно кивнул клиент. Он еще раз прошелся вдоль шеренги девушек, потом сделал то же самое, зайдя сзади, и снова оказался перед ними. Его внимательные глаза скользили по их фигурам, лицам, особо задерживаясь на волосах.

– Как тебя зовут? – внезапно спросил он, положив руку на плечо блондинки, ближайшей к нему.

– Тала, господин.

– Ты любишь мужчин?

– Лю… Люблю, г-господин…

– Врешь, по глазам вижу. Разве тебя не учили, что врать нехорошо?

– Я… Я не знаю, господин…

– Милостивые боги, да ты не только врунишка, но еще и дурочка! – сокрушенно вздохнул незнакомец. – Ну, а как твое имя? – внезапно, без паузы спросил он соседку Талы, быстро приблизившись вплотную к ней.

Та вздрогнула и инстинктивно отшатнулась. Мадам Анни хотела прикрикнуть на нее, но не посмела (вдруг клиент решит, что это тоже нарушение уговора) и ограничилась тем, что из-за его спины погрозила ей кулаком и скорчила грозную гримасу, решив непременно оштрафовать девчонку: другим наука будет, а хозяйке выгода.

– Эрга, господин… – пролепетала испуганная красавица.

– Ну, а ты любишь мужчин?

Эрга на секунду замялась, и взбешенная хозяйка тут же решила удвоить штраф. А если, не приведи боги, клиент разозлится и уйдет, унеся с собой золотые монеты… О-о-о, тогда этой тугодумке и дурочке достанется по первое число! С кустов, растущих во дворе «Белой Лилии», уже давно не срезали длинных гибких веток, но это всегда можно исправить.

– Господину угодно, чтобы я сказала правду? – чуть слышно прошептала Эрга, внезапно покраснев.

Человек в маске ответил спокойным, даже мягким голосом:

– Да, конечно. Только правду!

– Я не люблю их, господин. Иной раз просто ненавижу! Но… Но я не могу без них обходиться.

– Вот как? – заинтересованно протянул незнакомец.

– Да, господин, мне нужны мужчины. Я проклинаю и презираю себя за это, но ничего не могу с собой поделать.

– Зачем же проклинать и презирать? – интерес в голосе клиента явно усилился. – Разве не таков закон природы? Разве боги не создали мужчину и женщину, чтобы они любили друг друга и продолжали род людской?

– Я не знаю, что вам ответить, господин. Я глупая и необразованная. Но меня с детства учили, что боги назначили женщине быть скромной и послушной и бежать от соблазнов как от чумы. Так говорила мне мать, так говорил святой отец в нашей церкви. Плоть греховна, а душа бессмертна. Нельзя поддаваться зову плоти, этим погубишь душу. А я… – Эрга закрыла ладонями пылающее лицо.

«Ушам своим не верю! Сказали бы мне, что одна из моих лучших девочек мыслит как монашка – лопнула бы со смеху! Тьфу ты, даже жалко ее, глупышку этакую…Так и быть, избавлю от штрафа… Хотя нет, все-таки взыщу, деньги лишними не будут», – подумала мадам Анни.

– Ну что ты, успокойся… – ласково потрепал Эргу по плечу странный посетитель и двинулся дальше вдоль шеренги. – Твое имя?

– Сивилла, господин, – быстро откликнулась высокая длинноногая девушка с осиной талией, пышными бедрами и гривой невероятно густых, волнистых светло-соломенных волос.

– Красивое имя… Думаю, оно по праву дано такой красавице, – многозначительно произнес незнакомец и замолчал, глядя прямо в глаза Сивилле, – для этого ему пришлось слегка запрокинуть голову.

Наступила тишина. Мадам Анни делала отчаянные знаки: мол, поблагодари за комплимент, не стой, будто язык проглотила! – но все было напрасно. Интеллектом Сивилла никогда не отличалась; она была одной из самых востребованных девушек «Белой Лилии», но для весьма специфической клиентуры, находившей особую прелесть в сочетании ангельской красоты и полного отсутствия ума.

– А может быть, тебе зря дали такое имя? Может, ты некрасивая? – сухо спросил человек в маске, прервав неловкое молчание.

– Я, господин?! – выпучила глаза Сивилла.

Мадам заскрежетала зубами, мысленно поклявшись, что прутья, которые она срежет с кустов, не залежатся без дела.

– Нет, я! – иронически хмыкнул незнакомец.

– Вы, господин?!

Хозяйка «Белой Лилии» от злости с такой силой стиснула кулачки, что ее длинные отполированные ногти чуть не впились в мякоть ладоней.

– Тут