— Господин Брандт, ну быть не может! Что ты там натворил, не тяни! Или твой друг?

— Я, я — ужасный. Пока Руди следил за Паолой, я вытащил письмо из её почтового ящика.

— Уф, всего-то? — удивилась я и выдохнула. Вальтер нагнал такой атмосферы, будто… Страшно думать, что там можно было докрутить с таким началом.

— То есть, малолетние воришки — это нормально? — рассмеялся Вальтер.

— А сколько вам было?

— Лет семь-восемь.

— Да ты так подвёл, как будто… Она молодая девчонка же?

— Нет, ей было много лет, я даже не знаю, сколько точно. Очень пожилая дама была. Всё время ворчала на нас, когда мы носились около её дома. Или наш мяч попадал к неё на газон. Кто-то из мльчишек побежал за ним, но она уже отобрала мяч и так его не вернула. И мы, паршивцы, решили отомстить, поиграть в мародёров. Да, нам было лет по семь. Решались долго.

— Ай-ай, Вальтер! — покачала я головой. — И как мне после такого быть с тобой?

— Своё я получил сполна. Как и Руди. Ещё непонятно, кто больше. Мой отец как раз в тот вечер преступления вернулся с работы и застал меня с письмом в руках у её почтового ящика. Я очень струсил уже тогда. Хотел засунуть конверт обратно, но от страха руки не слушались. Конверт выпал. Отец всё понял, конечно, поспешил ко мне, а я тут же всё выложил, как дело было. Друга вмешивать не хотел, но он сам подставился — прибежал с места наблюдения, и отец понял, что тут целая организованная преступная группировка. Сначала он отправил меня домой, потом потащил Руди к его родителям. Рассказал про наши тёмные дела. Ох, приятелю досталось. Как и мне. Тогда ещё дед был жив. Так что двойная порция в чистом виде. И хорошо, если бы на этом наказание закончилось, осталось бы в стенах дома. Хуже всего, на следующий день дед взял меня за руку, и мы пошли к Руди, после чего он повёл нас обоих к фрау Вернек. Той самой фрау Паоле, и всё про нас рассказал. Она, конечно, поохала, поахала, как же так, такие приличные соседские мальчики. Подумаешь, иногда доставляли неудобства. В общем, ещё неделю мы всячески помогали ей в саду. Надоесть ей успели, а что делать — дед выгонял на каторгу, ничего слушать не хотел. Но с тех пор на приключения ни меня, ни Руди не тянуло.

— Ох, — я заслушалась Вальтера, представив, как же ему, должно быть, тогда было стыдно. Но какой хороший урок они получили. Что поделать, мальчишки.

— А мяч? — внезапно встрепенулась я. — Мяч-то она отдала вам?

— Отдала, — засмеялся Вальтер. — Только не нам, а моему деду. Он его прямо у нас перед носом сдул. Взял в огромные деревенские ручищи и просто сдул. Ты с такой же историей ко мне пришла? — Брандт нежно взял меня за другую руку.

— Ну, не с такой остросюжетной, конечно, но тоже очень крутой.

— Давай, твоя очередь.

— Господин Брандт, почему вы никогда не рассказывали мне о вашей очень интересной и важной службе?

— Это где я такой важный был? Что за работа?

— Присяжным переводчиком. Здесь и в Германии.

— Да, было дело, но почему-то тебя так это заинтересовало?

— Мне бы хотелось посмотреть на тебя в процессе.

— Поверь, ничего особенного.

— А клятва?

— Клятву я обычно давал заранее, а потом просто ссылался.

— А, так неинтересно, — повторила я слова Доры. — Но всё же, звучит так важно и пафосно.

— Правда?

— Ещё как. Кстати, — я вспомнила утренний чай и посиделки с новенькой и со смехом спросила Вальтера: — ты знал, что ты у нас импозантный мужчина?

— Если такая девушка, как ты, — он обхватил меня за талию, — встречается со мной, во мне точно что-то есть…

— Подхалим, — я коротко поцеловала его и посмотрела испытующе в глаза. — Это Нина тебя таким видит. Кстати, как она тебе?

— Никак, — безразлично бросил Вальтер и чуть скривил губы, — у нас с ней нет и не может быть пересечений. А вот с тобой… — он ласково провёл ладонью по моей щеке.

— Тебе очень повезло, что я когда-то выбрала немецкий, а не итальянский.

— Если бы ты появилась здесь с итальянским, мне пришлось бы выучить его…

Моя рука скользнула ему под пиджак на спине и поддёрнула рубашку. Я коснулась его тёплой рукой и ощутила, как напряглись мышцы. Дыхание отяжелело и у меня, и у Вальтера. Теперь я обоими руками заковала его шею и смотрела в усталые зелёные глаза. Ещё пара мгновений, и мой бесстыдный поцелуй завёл Брандта ещё сильнее, он обхватил мою талию крепче и старался как можно удобнее прижать меня к широкой груди. Провёл рукой по моим брюкам, требовательно ощупывая внутреннюю сторону бедра. Проклятые брюки, которые я так долго выбирала сегодня, совсем позабыв о платьях, не давали Вальтеру приблизиться к самому сокровенному. Но мне хватило и этих прикосновений, чтобы оплавиться в сильных и умелых мужских руках.

— Скорее бы ночь, — отстранилась и прошептала я.

— Как дождаться? — он снова поцеловал меня.

Так мы и мучили бы друга друга в неудобном офисном кресле, разгорячённые прикосновениями и объятиями, которым не было дальнейшего хода, но внезапно услышали звонкое «Ой!».

На пороге стояла Нина. Её бесцеремонность в простых правилах приличия взбесила меня, но я только и успела, что спрыгнуть с Брандта и молча встала у стола.

— Я… — мялась Нина и во все глаза смотрела на Вальтера, словно огорошенная такими новостями: "импозантный" занят. И был занял прямо сейчас.

Или уходи, или говори! Лучше бы Матиаса принесло. Я бы, наверное, с Брандта и не подумала слезать.

— Нина, я вас слушаю, — глухо сказал Вальтер, быстро оправив волосы, пиджак и галстук.

— Валь… Брандт, — очевидно, она не знала, как к нему обращаться по статусу, — у меня случайно оказалось… Тут ваше имя написано. Вот, — Нина быстрым шагом приблизилась и протянула бумаги почему-то мне.

Я схватила их, как можно небрежнее, и положила на стол.

— Спасибо, — неловко сказала та и поспешила уйти.

— Чёрт, — краснеющая от ужасного смущения, выругалась я по-русски и посмотрела на Вальтера. Он только рассмеялся.

— И пусть, — пожал он плечами. — Накопала новостей, не будет теперь мучиться от ничегонеделания.

— Вальтер, это же неприятно.

— Но это неизбежно, Рита. И это правда… Пусть знает с самого начала.

— Вальтер, поедем домой? — устало спросила я.

— С удовольствием!

Первый год без привычной передышки после учебного семестра и экзаменов, год без нормальных выходных давал о себе знать.

Конечно, хотелось стать профессионалом, который лёгким движением мизинчика переключает внутренний тумблер и перекрывает ход эмоциям и плохому настроению. Но как только я оказывалась в кабинете одна или скрывалась под «пальмами» в углу столовой, накатывала предательская плаксивость.