Кто сказал на нее наехать? Бадал?… А ко мне какие претензии?

— Ну, так из-за тебя…

— Шиша, я тебя ударить не могу! Я тебе сейчас в морду плюну!.. — распалился Ерема. — Нашел крайнего!..

— А я что? Я ничего! Это пацаны говорят, — заерзал Шишман.

— Кто конкретно говорит?

— Ну, может, и не все, но говорят…

— И на рынок я наехал?

— Ну, тут мы косяка дали…

— Сглотнули или как?

— Да нет, Бадал удила закусил… Короче, война у нас!

— Я нужен?

— Да какой из тебя боец… Короче, твое дело лежать здесь и не отсвечивать. И нас не жди, мы к тебе пока ходить не будем…

— Волыну дашь?

— Ну-у… Волыну дам!

Шишман глянул на дверь, сунул руку под футболку, нащупал и вынул «ТТ», сунул под матрас так, чтобы Ерема легко мог вытащить его. Немного подумал и приложил к пистолету запасную обойму.

— Но я не думаю, что ты нужен Эльшаду!

— Что за Эльшад?

— Он там у кавказцев хороводит.

— И большой у них там хоровод?

— Человек сорок… Это не считая барыг.

— А их нужно считать?

— Так у Эльшада рынки по всей Москве, фрукты, овощи в основном, а на Криничной балочку поставил… Зацени, не у кого-то там отбил, а сам поставил, на свои бабки!

— То есть барахолка эта — его собственность?

— Типа того.

— И как вы ее отбить у него хотите?

— Ну, не отбить, пусть платит!

— За крышу?

— Да!

— Так у него своих нукеров хренова туча!

— А кто сильней…

— А мы сильней?

— Ну-у, — замялся Шишман. — Мы там не совсем одни…

— А кто еще с нами?

— Говорят, Сильвестр, — совсем тихо сказал пацан.

— Бадал был у него?

— Да нет вроде.

— Сильвестр подъезжал к нему?

— Не видел.

— А кто видел?

— Никто не видел. Но говорят, что Сильвестр кавказцев только в путь мочит.

— Опять говорят!.. Развелось у нас болтунов, тебе не кажется? Как бы отстреливать не пришлось!

— Кто отстреливать будет? — нахмурился Шишман.

— Эльшад! Если говорить много будете…

— Да не будем говорить. Совсем не будем. Бадал сказал, на связь с тобой не выходить.

— Нормально!

— Пока все не уляжется… Ты сам за себя сейчас, сказал Бадал. Волыну тебе вот сказал передать… Ну ты меня понял!

— Понял, и без обид, — кивнул Ерема.

— Ну, тогда держись!

— Да мне-то что? Вам там удачи!

— Ну тогда давай… Это чисто на карман, ну если лекарства там какие-то…

Шишман достал из кармана свернутые в жгут деньги, сунул их туда же под матрас, что и пистолет.

— Да, и с лепилой договорился, тебя в другую палату переведут. Здесь ты уже засветился.

Шишман ушел, Ерема достал сверток с деньгами, снял с них резинку, пересчитал. Сорок «пятихаток», всего двести тысяч «деревом». Немного, но и немало, хватит, чтобы санитарок подогревать, ссанки-сранки выносить. И новая палата стоит денег, а пистолет и вовсе бесценный дар, так что позаботилась о нем братва, не бросила его на произвол судьбы. И очень жаль, что он не может вписаться в свару.

Его действительно перевели в другую палату, в одноместную, но явно требующую ремонта. Туалет не работал, вода из крана не текла. Но ему-то что? Как только ему разрешат самому ходить в туалет, так он сразу и выпишется. Нельзя ему здесь отсиживаться, пока пацаны в беде.

Глава 4

Лето заканчивается, малышне скоро в школу, бегают детишки по двору, кричат, визжат, голоса доносятся через двойное стекло в окне, но все равно в квартире тихо. Но не спокойно. Пустые кровати в спальне навевают тоску. Нет пацанов, ни Шишмана, ни Вахлама, где они, не ясно. Известно только, что Свист убит. И есть подозрения, что братва разбежалась.

Три недели провел Ерема в больнице, пока наконец-то не выписался. Хотел через две слинять, но не знал куда идти. Знал только, что война с Эльшадом не задалась. Потеряв осторожность, Бадал попер на него буром, жестко схлестнулся с ним. И получил пулю в лоб. Пацанам тоже досталось, несколько трупов, куча раненых, менты встали на дыбы. Чем там дело закончилось, Ерема не знал, но бригада, все, что от нее осталось, залегла на дно. Но скорее всего, пацаны просто разбежались. Он съездил на одну хату, на другую, но никого не застал. И его квартира, которую он делил с пацанами, пустовала. Что делать, Ерема не знал. Только в Атомный звонить, возможно, кто-то из пацанов уже там, но ему не информация нужна, а люди, с которыми он мог бы вернуть утраченные позиции. А бандитская Москва уже затягивала в себя оставшиеся бесхозными точки — ларьки, развалы, магазины, автосервисы… Свято место пусто не бывает.

А Шишман с Вахламом с места сняться могли, их вещей на хате нет. И Свиста вещи куда-то делись. Может, пацаны в Атомный забрали, родителям покойного передать. А может, они просто перебрались на новую квартиру, о которой Ерема не должен знать?… Вопросы, вопросы, а где ответы?

Можно по больницам пройтись. Узнал же Ерема о том, что Бадала убили. Паню к ним в больницу с огнестрелом доставили, он и рассказал, как было дело. Но тогда все только начиналось. А может, тогда все и закончилось. Может, братва после разгромного побоища и разбежалась? Тогда Ереме в Москве делать нечего. Паня еще не скоро на ноги поднимется, да и сломался парень. Видно, что сломался. Жесткую Эльшад ответку дал.

Оставаться в квартире опасно, возможно, Эльшад еще не успокоился, может, брошенные точки подбирает. Или добивает пацанов. Это вряд ли, но все возможно. Да и менты на ушах стоят. Ерему не трогали, а к Пане приходили, спрашивали. Там все серьезно…

Ерема усмехнулся, невидяще глядя в окно. Может, все что ни делается, все к лучшему? Он же не виноват в том, что Бадал подставил братву. Сначала козырные куски Сильвестру сдал ни за понюх табаку, потом на Эльшада от жадности набросился. Или от безысходности. Может, и не было никакого Сильвестра, может, наврал Бадал, чтобы хоть как-то оправдать свой промах. Как бы то ни было, нет его больше, и сам зажмурился, и пацанов положил. А если кто-то и остался, то почему Ерема должен продолжать войну? Что он с этого имеет? Два года они уже, считай, в Москве, взлеты, падения, стрелки, разборки, смерть, кровь. И что? Даже машины своей нет, все общее, квартира съемная, из личных сбережений гулькин хрен, да и то пацаны утащить могли, когда съезжали.

А кто-то за два года поднялся без всякой пальбы. Тот же