ближайший вход расположен. И чем сильнее она будет светиться, тем он ближе. Что делать дальше, вы сами знаете. Забирайте, мой юный друг, все это вещицы мне более без надобности, меня ждёт другое, не менее интересное путешествие – хочу пожить в горах, вдали от суеты.

Последняя фраза должна означать, что с нами прощаются – Пестиримус под столом опять играет в болонку и ухватывает меня зубами за штанину. Я понимаю его тонкие намёки и начиная вставать из-за стола. Где я этого старика видел?

На улице нас встречает настоящий ливень, настолько сильный, что он, похоже, смыл всю голодную очередь в Москва-реку. Неожиданно прямо над рекой вспыхивает разряд молнии, раскат грома докатывается через пару секунд. Гроза в ноябре редкость, такое я наблюдаю впервые. Раз даже погода настолько поменялась, то и будущее обещает быть нескучным, особенно в свете поисков какой-то дырки без дна. Спешу поделиться своими предчувствиями:

– Похоже, наши неприятности не кончились.

Ответ вселяет в меня новую порцию оптимизма.

– Ивус, они ещё даже не начинались.

Глава 7.

В Зарядье просто попасть – это самые давнишние кварталы города, между Варваркой и Москворецкой набережной, старейшее его место. Москва начинала расти отсюда, стены кремлёвской крепости в двух шагах, а Китайгородская стена когда-то была их продолжением. Улочки здесь узкие и кривые, а дворы – длинные галереи, местные называют их «галдарейки». В начале века это место было населено мастеровым народом, кризис тридцатых превратил Зарядье в криминальные трущобы. Поэтому выбраться из этого района, да ещё когда стемнело, может оказаться непросто – денег на такси у меня нет. Внезапно начавшись, также неожиданно ливень разом прекращается, я складываю зонт, который становится ненужным. Чтобы сократить расстояние, я делаю глупость и сворачиваю из Псковского переулка под арку, за ней следует двор колодцем. Выйдя из двора через арку, мы оказываемся в переулке.

– Сюда греби. Курить есть?

Три силуэта отделяются от стены, ещё двое появляются в проёме арки, отрезая путь к бегству. Рассредоточившись в наступательный порядок, все пятеро энергично направляются в нашу сторону.

– Я не курю, – отвечаю я, пытаясь изобразить бодрость в голосе. – Вредно для здоровья.

Бобику понятно, что намерение стрельнуть цигарку в таких ситуациях – всего лишь примитивный повод. Каждый раз – одно и тоже, придумали что-нибудь более оригинальное, например: «Сколько будет квадратный корень из тысячи семисот шестидесяти четырёх?» или «Не подскажете, в каком направлении проходил путь из варяг в греки?» Увы, аборигены Зарядья демонстрируют полное отсутствие фантазии, предпочитая портить себе лёгкие табачным дымом, не испытывая никаких поползновений к здоровому образу жизни. Мой надёжный страж и храбрый спутник предусмотрительно куда-то исчезает.

– Время сколько? Часы покажи!

Вряд-ли их интересует, который час. И им не нужно то, что надето у меня на левом запястье, а то, что находится во внутреннем кармане куртки. Как они узнали?

– Пять утра! – раз драки не избежать, то можно быть дерзким.

– Самый умный, да? – гнусаво говорит белесый, демонстрируя зависть к чужому интеллекту. – Здоровье, говоришь? Оно тебе скоро ой-как понадобится!

Этот, похоже, у них за главного, хоть и маленького росточка. У него маленький подбородок и немигающие рыбьи глаза. Кажется, драки не миновать, поэтому начинать следует с него. Прижимаюсь спиной к стене и беру сложенный зонт за его наконечник: мне наивно кажется, что так держать оборону сподручней – меньше шансов получить по затылку от амбала с дрыной, что пытается зайти в тыл справа. Иллюзий у меня никаких: если я продержусь секунд тридцать, в мире бокса все будут меня звать Кассиус Клей. Именно в этот момент я слышу шаркающую походку: звук шагов распространяется из-под арки, сначала он негромкий, он обрастает каким-то низким и глухим шумом; мне кажется, он исходит не снаружи, а изнутри, будто там, в глубине пробуждается что-то первобытное, словно это зов желудка, а не разума. Видимо, его слышу не я один – все настороженно замерли.

Внезапно кто-то похлопывает меня по плечу, я вздрагиваю – передо мной появляется плотный загривок весьма крупного мужчины; как он так быстро сумел переместиться из одного места в другое – непонятно. Лица его я не вижу, у него круглые уши и коротко стриженный череп, судя по сизому дыму, у него в зубах папироса. Несмотря на осенний холод, он раздет по пояс, его непомерной ширины спину украшает высокохудожественная татуировка змеи, держащей в зубах окровавленный нож. Непонятно откуда возникший персонаж оказывается между мной и группой шпаны: похоже, наметившееся было махание кулаками по моей физиономии на время откладывается.

– Что, фраера мелкие, цигарки захотелось? Дать в зубы, чтоб дым пошёл?

– А ты чей будешь? – в вопросе белобрысого нахальство перемешано с наивной любознательностью. – Кажись, не нашенский?

– Вашенский! – трудноуловимым движением он хватает белобрысого за грудки и выдыхает тому в лицо целое облако табачного дыма. – Зрение поправь!

После этого он говорит что-то на ухо так тихо, что мне не слышно. Сказанное имеет воистину волшебный эффект, сопоставимый попаданию шара в ряд кеглей в кегельбане. Вся банда рассыпается, кто-то даже валится на брусчатку, и, вскочив, бросается наутёк – секунда, и переулок пуст, топот ног затихает за поворотом к Проломным воротам и смешивается с гулом Москворецкой набережной. Меня тошнит, а уши заложены – я понимаю, что стал свидетелем чего-то необычного. Я остаюсь с неожиданным спасителем один на один; он грузно поворачивается, я вижу перед собой сильно небритое лицо, изрядно помятое кулаками и жизнью. Сломанный в давней драке приплюснутый нос свёрнут набок, а его волосатую грудь украшает ещё одна татуировка, это высокохудожественное изображение многокупольной церкви. Поклонник архитектуры культовых сооружений широко щерится, я вижу рот, полный золотых коронок.

– Кажется, я и тебя напугал? – вежливо интересуется он. – Извини, Ивус, само получилось. Закрой рот, простудишься.

Нежданный спаситель поворачивается ко мне голой спиной, качающейся боцманской походкой он неторопливо продолжает движение по переулку. Мои ноги перестают быть ватными, я догоняю его и опасливо двигаюсь параллельным курсом, соблюдая дистанцию.

– Как ты это сделал?

– Вы, человеки, существа весьма примитивные, – мужчина лениво поворачивает голову в мою сторону и задорно подмигивает. – Не обижайся, это не оскорбление, это констатация факта. У вас всего пять органов чувств, электромагнитные и гравитационно-временные поля вы не видите, ультра и инфразвук вы не слышите вовсе. А с телепатией у вас вообще никак.

– Часы и компас хотели отнять?

– Весьма на то похоже.

Если это так, значит кто-то не просто за нами наблюдает, он наверняка знал о встрече и хотел завладеть тем, что