распахнутым так, что вход выглядел как зияющий, наполненный тенями рот в черепе великана. Рив пересекла двор и поднялась по ступеням, заслужив пристальный взгляд стражников, стоявших у входа, — дюжины белокрылых в черных кирасах из вываренной кожи и ярко-серебряных шлемах. Однако они знали ее, и поэтому Рив прошла через порог без сопротивления. Оказавшись внутри, она на мгновение замешкалась на пороге и заглянула в комнату.

Это была огромная круглая комната, над ней возвышался свод купола, звуки отдавались эхом и усиливались; даже дыхание в ее горле звучало громко и резко для ее собственных ушей. Пол обрывался от нее в виде изгибающихся каменных ступеней, которые каскадом спускались на землю в пятидесяти шагах под ней. Рив спустилась по ступеням, и свет огня от огромных железных мангалов омыл ее. Она увидела Бен-Элима, стоящего в алькове высоко наверху, и других, изящно скользящих по косым лучам зимнего дневного света, проникающего через закрытые ставнями окна, вделанные в стены купола.

Дойдя до последней дюжины ступеней, она остановилась и заглянула в комнату. Под ней земля выравнивалась, переходя в широкое пространство, ведущее к центру комнаты, где возвышался ствол древнего дерева Драссила. Перед ним стояла шеренга из мышц, плоти и стали: несколько великанов королевы Этлинн расположились на помосте. Их называли щитоносцами, некоторые из них были теми самыми великанами, что стояли и сражались против стены щита Черного Солнца более ста лет назад, на равнинах за стенами Драссила. В тот день Асрот и его воинство ужасных Кадошимов заполнили небо, а его поборник Черное Солнце повел на землю многотысячный отряд.

И все же мы победили. Бен-Элим спас нас, подумала Рив, опускаясь на одну из холодных ступеней и глядя поверх голов гигантов внизу. Ее взгляд устремился на помост позади них, на то, что они охраняли.

Две статуи, выкованные из черного железа, — так казалось на первый взгляд. Один Бен-Элим, другой Кадошим, сошедшиеся в битве. Их крылья были расправлены: у одного — пернатые, у другого — крылья, больше похожие на крылья летучей мыши, из шкуры и кожи.

Но это не статуи.

Она уставилась на Бен-Элима, черты его лица напряглись от напряжения. Мейкал, некогда капитан "Бен-Элима". Она даже увидела бисеринку пота, стекающую по его лбу. А в его руках — Владыка Кадошимов.

Асрот, Повелитель Падших.

Его длинные волосы были связаны в косы и переплетены проволокой, его лицо было царственным и красивым, излучающим яростную гордость.

И глубокую злобу.

Я должна противостоять этой злобе, должна защищать Верных и убивать Падших. Что со мной не так? Почему я так поступила на оружейном поле? И с Лордом-Протектором, среди всех людей.

И почему он сказал мне эти слова?

В животе у нее заурчало от эха его слов, боль глубоко внутри была острой, как любой нож для сдирания кожи. На глаза навернулись горячие слезы, и она сердито вытерла их.

Позади нее раздались шаги, знакомая походка, которую Рив узнала бы где угодно. Уверенная, полная цели.

Ее сестра, Афра, темноволосая там, где она была светлой, спокойная и контролируемая там, где Рив не была такой.

Шаги прекратились.

"Ты могла бы сесть", — пробормотала Рив, шлепая по каменной лестнице.

Афра сидела молча, ожидая.

Я ненавижу себя", — прошептала Рив в тишине.

Афра глубоко вздохнула. 'Это неудача, — сказала она. Но это не конец твоих шансов присоединиться к Белокрылым".

Я же ударила Лорда-Протектора по лицу", — заметила Рив.

Да. Афра кивнула, проведя рукой по темным волосам, подстриженным, как у всех Белокрылых. Практично и единообразно. 'Да, тогда это большая неудача'. Она посмотрела на Рив, ее рука дернулась, чтобы вытереть слезу, скатившуюся по щеке Рив. Рив увидела, как она сжала кулак, пытаясь не поддаться этому желанию.

'Почему?' вместо этого сказала Афра. Не обвиняя и не осуждая.

'Потому что…' Голос Рив застрял у нее в горле при воспоминании о словах Исрафила. Она сделала глубокий вдох, контролируя эмоции, которые крали ее голос. Он сказал мне, что я слабая, потому что у меня нет отца", — сказала Рив, а затем остальное полилось потоком шепота, и Афра спокойно слушала.

Когда Рив закончила, Афра сидела и кивала, глядя в никуда. Взглянув на сестру, Рив заметила несколько седых прядей в ее волосах и удивилась этому. Ее сестра всегда казалась такой сильной и способной. Яростной и мудрой, никогда не меняющейся.

Она стареет.

Он проверял тебя, — сказала Афра.

'Что?'

'Многие из нас лишены отца и матери. Мы рождаемся от воинов, Рив, а воины умирают — так уж заведено. Наш отец был белокрылым, он сражался и умер, служа священной войне. Это просто часть нашей жизни". Она замолчала на мгновение, ее глаза были отрешенными.

Каким был наш отец? спросила Рив. Она никогда не знала его, он был белокрылым, как и ее мама, но погиб во время похода, вскоре после рождения Рив.

Афра посмотрела на нее сверху вниз, погладила Рив по волосам. 'Воин'. Она пожала плечами. Белокрылый, он отдал всего себя делу, умер за него".

"Я знаю это, — сказал Рив, — я это слышала тысячу раз. Но каким он был?

"А, Ривен ап Лорин", — сказала Афра, впервые назвав Рив полным именем. Он был похож на тебя: дикий, как северный ветер".

Рив это понравилось, хотя она подумала, что это качество, возможно, не помогло бы ей сегодня в испытании воина.

Значит, это вина нашего отца, что я ударила Лорда-Протектора".

Не думаю, что это будет приемлемым оправданием для Исрафила. Афра улыбнулась. Хотя я бы не волновалась, — добавила она, покачав головой. Исрафил не имел в виду то, что сказал".

'Тогда почему он это сказал?' прорычала Рив.

Подумай, — сказала Афра, ткнув Рива пальцем в висок. Испытание воина — это не только умение владеть оружием, Рив. Подумай об этом. Это все испытание, чтобы определить, годимся ли мы для битвы с Кадошимом. Для этого тебе, конечно, нужен безупречный клинок, потому что Кадошим сильны, да, свирепы и смертоносны, это тоже. Но они также обладают страшной хитростью и воспользуются любой слабостью. Представь, что ты находишься в стене из щитов, и нужные оскорбления проникают в твою голову и сердце — что, если бы ярость охватила тебя тогда, и ты прыгнула бы со стены в красной убийственной дымке? Стена разбилась бы вдребезги, и твой товарищ по мечу погиб бы".

Рив подумала об этом некоторое время, и как бы она ни смотрела на это, от смысла было не уйти.

"Это похоже на правду, — согласилась она, — но это не значит, что это правда".

На