– Наиль, организуй-ка выход наружу. Идем со мной, кролик.

И он вытащил Женечку-Франкенштейна из медотсека.

Переборки внутреннего контура едва светились, сумрачно открывая взгляду металлокерамический туннель. Никаких модуляторов пространства, суровая реальность звездной консервной банки. За спиной раздался сдавленный горловой звук, и Воронцов едва успел ухватить за руку взлетевшую фигуру. Правильно, магнитная обувь только у командира, Наиль экономила энергию на всем, на чем возможно. На большей части корабля гравитация не генерировалась. Пришлось тащить за собой парящее тело.

– Что за хрень такая? – бормотало оно сзади.

Надо же, их мучают одинаковые вопросы! До наружного выхода осталось метров тридцать. Скафандр чудо-подкидышу не нужен, явился же снаружи голый. И воздуха не потреблял, если верить диагностике Наиль, хотя грудь добросовестно вздымалась. И все же Воронцова одолевало иррациональное беспокойство: вдруг-таки он ведет на погибель вполне себе человекообразное существо?

Наиль велела взять и выбросить. Втолкнув Женю в камеру перехода, он боролся со страхом, перемежающимся со злостью. Пока скафандр для выхода наружу лепился вокруг тела Воронцова, затянутая в черноту фигура беспомощно кувыркалась рядом, чередовала невнятное бормотание с бранью.

– Что, готов любоваться звездами?

– Ты не надел на меня скафандр, – прохрипело в ответ.

– Ты же уверен, что все это – лишь психологические шутки и опыты. Что же тогда с тобой произойдет?

– Мать твою! – ругнулся Женя. – Сам же надел костюмчик.

Нелепые размахи рук в невесомости. Человеческие такие. И мат от души. Резко захотелось убедиться, что подкидыш не нуждается в воздухе, и вакуум ему по-прежнему не помеха. А то, не дай бог…

Сжать зубы и сдержать мучительную икоту гуманизма!

– Надел, а другим – не положено, – отрезал Воронцов, притянул с себе существо и решительно приказал: – Открыть порт, Наиль.

С легким шипение панели стали расходится, обнажая черноту.

– Сволочи, ненавижу, сволочи...

После выплеска ненависти создание согнуло пополам и затрясло. Напряженный, жесткий, он рвался из рук, и Воронцов испугался, что не удержит даже усилием экзоскелета скафандра. Единственную человеческую душу на сотни миллиардов километров вокруг.

– Женя, успокойся. Женя! Ничего с тобой не случится.

Лепестки выхода полностью развернулись, Женя застыл и через мгновение весь потянулся вперед, всматриваясь в звездную глубину. Губы дергались, выпуская слова, не слышимые в вакууме и за шлемом, но явно короткие, отрывистые.

– Что? Что он говорит, Наиль?

Прорезалась трансляция:

– Какая красота. Невозможно. Звездная дорога. Свобода.

Восторг и мука в задыхающемся голосе в очередной раз сбивали Воронцова с толку. Словно перед ним оказался другой человек.

Пространство тянулось к ним миллиардами звезд, готовыми ссыпаться в распахнутые ворота челнока. Волнами в серебристо-черную даль уходила голубая туманность. Тяжеловесный бок планеты-гиганта всплывал над головами, и пылевая корона льнула к нему, ласково искрясь. Где-то с другого борта полыхала чужая звезда, отправляя в паруса корабля потоки яростной энергии.

Частью натуры Воронцов ненавидел эту бескрайнюю пустошь, рвался к теплой, уютной Земле, но другую часть притягивало мощное величие галактик. Незримо порабощало, лишало воли к жизни, рождая желание стать частицей и кружить среди ледяного, равнодушного великолепия.

– Что мне сделать? – услышал он нетерпеливый шепот.

Существо в руках не ощущало холода, не нуждалось в воздухе и давлении, но отчаяние в глазах стояло совершенно человеческое.

– Ты о чем?

– Что сделать, чтобы остаться среди звезд? Чтобы больше никаких башен и темноты одиночества.

О чем он говорит? Что управляет этим, на первый взгляд, мертвым созданием? Психологические флуктуации… Фразы, вопросы, взгляды существа распадались на не клеящиеся друг к другу лоскуты. Как и тело, собранное из мешанины.

– Закрыть порт, – приказал Воронцов и уставился на Женю. – Да кто ты такой, черт возьми?

– Ты разве не знаешь? – печально спросил тот. – Очень просто собрать тысячи людей на небоскребах и сбросить вниз. Все они горели. Так ослепительно горели. И мы тоже падали. Как звезды. В этом моя вина. Я заслуживаю самого страшного наказания. И это хорошо.

Глава 4. Дни огня

Нервное нарезание кругов по каюте скоро станет повседневной рутиной. Как еще успокоиться, если в голове кипит вулкан. Никаких идей, что за монстра подбросила галактика Дев? Допрос "Франкенштейна" завел Воронцова в натуральные дебри безумия и требовал мощного антидота в виде здравомыслящей Наиль. Та уже час занималась навигационными расчетами.

Сильно расширившаяся черная дыра Ступеней вроде как сделала опасным изначальный проход. Обход займет время, а прыжок в подпространство затруднит возвращение исследовательского зонда. Но все это отговорки Наиль, разговор с начальством ее расчетные мощности не перегрузит ни на йоту. Твердит – занята. Желает довести до нужной кондиции.

– Наиль, – рявкнул он. – Прекращай меня мариновать.

– Да, мой господин.

Тоненькое видение образовалось из ниоткуда и состроило из бровей виноватый домик. Кокетничать никакие расчеты не мешали.

– Как вас порадовать? Коктейль на берегу океана? Гонки на гигантских крабах?

– Обойдусь без твоих инсталляций. Боюсь, перегрузить хрупкую девушку. Просто выдай результаты обработки ключевых фраз.

Видение с рыжим хвостом на макушке обижено надулось, родинка над верхней губой пленительно приподнялась. С обольстительницей бы в койку, но операция рискованная. И мыслимое ли дело – иметь квантовый мозг собственного дома.

– Говорила я тебе, Павел, выкинуть этого монстра за борт.

– Все так плохо?

– Отвратительно с позиции человеческой морали и несет угрозу безопасности. Поведение не прогнозируется, способности не ясны. Зря ты его называешь человеческим именем. Привязываешься, потом убивать не пожелаешь.

– Ой, только не умничай. Сообщи, что выяснила.

– Исходила из гипотезы, что существо имеет отношение к земной цивилизации. Прокрутила поисковый запрос по маркерам: небоскребы, люди, огонь, корректировка психоэмоционального состояния, установки глубокого бурения, петля на шее.

– И? Нашла что-то?

Наиль посмотрела в сторону и недовольно пробурчала:

– Нашла. В политеке есть компрессированные курсы по истории. Немного больше школьной программы. Вышла на переломные события истории: «воровство времени», «московское стояние», «великое самосожжение». Знаешь такие?

Воронцов помотал головой. Он любил читать книжки, но гуманитарные познания преимущественно почивали в облаках поэтических образов.

– Не знаю, но звучит неприятно.

– Тебе рассказать? Загрузить справку? Или запустить историческую реконструкцию? В своих файлах я нашла только одну.

– Запускай, а потом посмотрим, – решил он, и в горле резко пересохло.

– Предупреждаю, тебе не понравится.

***

Солнце светило безжалостно, и люди потоком шли мимо. Иногда задевали Воронцова, иногда проходили насквозь. Слишком