Подойдя к перегородке, Ди-Ди присмотрелась к паутине в правом углу и густому слою пыли на темной ручке. Двери, по-видимому, не открывались давно, и теперь, увидев это все, она уже меняла первоначальную версию. Если убийство произошло в подвале, смог бы преступник подняться по крутой лестнице? И зачем это надо, если тело можно спрятать за ящиками или завернуть в какое-нибудь старое тряпье?

Она пошарила между частями разобранной детской кроватки, прогулочными колясками и креслицами. Перешла к составленным у стены ящикам и садовой мебели.

За спиной у нее Ник и Марджи осматривали, подсвечивая фонариками, пол. Миллер стоял в сторонке, сунув руки в карманы. Поскольку он уже побывал здесь, то сейчас терпеливо ждал, пока остальные придут к выводу, сделанному им несколькими часами ранее.

У Ди-Ди это заняло пару минут. Подвал напоминал кухню – не слишком грязно и не слишком чисто. Именно то, что и должно быть у семьи из трех человек.

На всякий случай она заглянула в стиральную машину. И тут… сердце ее подпрыгнуло к горлу и зависло.

– Черт, – выдохнула она. Под крышкой лежало то самое сине-зеленое стеганое одеяло.

Миллер тут же поспешил к ней в сопровождении криминалистов.

– Что это?.. Не надо так надо мной шутить. Ну, только доберусь до тех двоих, что были здесь…

– Эй, да это же одеяло? – глуповато удивился Ник.

Мардж склонилась над стиральной машиной и, осторожно вытащив одеяло, развернула его, держа повыше, чтобы оно не касалось пола.

– Он, что же, выстирал его? – пробормотала Ди-Ди, обращаясь к себе самой. – Муж постирал одеяло, но не успел высушить до звонка в полицию? Или жена сама положила одеяло в стирку, и оно лежало тут, пока мы гонялись за собственным хвостом там?

Расправив одеяло, Мардж передала один уголок Нику. Видневшиеся на нем глубокие складки указывали на то, что мокрая вещь некоторое время лежала в машине. О том, что его постирали, говорил свежий запах порошка. Эксперты встряхнули находку, и на пол шлепнулся мокрый фиолетовый комок.

Честь поднять его выпала Ди-Ди – она единственная была в перчатках.

– Ночная сорочка Сандры Джонс, надо думать, – сержант развернула влажную футболку с цыпленком на груди.

Некоторое время все рассматривали обе находки, отыскивая блеклые розовые пятна, оставшиеся от крови, или разрывы, которые указывали на сопротивление жертвы. Ни того, ни другого.

Ди-Ди снова стало отчего-то не по себе. Ощущение было такое, словно она видит что-то, но не в состоянии понять, что именно.

Зачем терять время, стирая футболку и одеяло, но при этом оставлять на виду разбитую лампу? Как понимать женщину, которая исчезла, оставив ребенка, бумажник и машину?

И что же это за муж, который приходит ночью домой и, видя, что жены нет, ждет три часа и лишь потом звонит в полицию?

– Чердак? Погреб? – обратилась Ди-Ди к Миллеру.

Ник и Марджи сворачивали одеяло, чтобы отвезти в лабораторию. Если неизвестный не использовал отбеливатель, на одеяле могли сохраниться какие-то улики. Забрав у Ди-Ди футболку, они положили ее во второй пакет.

– Погреба нет. Чердак слишком маленький, там рождественские украшения, – доложил Миллер.

– Кладовые, холодильники, морозильники, пристройки, яма для барбекю?

– Нет, нет, нет, нет и нет.

– Да, но есть еще большая бухта…

– Есть.

Ди-Ди устало вздохнула и предложила последнее:

– Машина мужа?

– Пикап. Он сам с нами выходил, показывал. Открыть передние дверцы отказался.

– Осторожный сукин сын.

– Хладнокровный, – поправил Миллер. – Жена исчезла несколько часов назад, а он даже не соизволил позвонить друзьям или родственникам.

Аргумент склонил чашу весов.

– Ладно, – сказала Ди-Ди. – Давайте познакомимся с мистером Джонсом.

Маленькой девочкой я верила в Бога. Каждое воскресенье папа водил меня в церковь. Я сидела в воскресной школе и слушала рассказы о Его творениях. Потом мы собирались в церковном дворе на совместную трапезу – жареная курица, кассероль с брокколи, персиковый коблер.

Потом мы возвращались домой, где мама гонялась за папой с большим ножом и кричала: «Я знаю, что ты задумал! Нравится сидеть на скамье с этими потаскушками да распевать с ними гимны!»

Они носились по дому, а я пряталась в гардеробе и сидела там тихонько, все слыша и ничего не видя. Я бы даже не узнала, если бы с папой что-то случилось, если б он споткнулся, не успел свернуть или поскользнулся на лестнице.

Маленькой девочкой я верила в Бога. Каждое утро, когда я просыпалась и мой папа был еще жив, я считала это знаком Его заботы. Потом, став постарше, я начала по-настоящему понимать те воскресенья в родительском доме. Папа оставался жив не по воле Божией, а по желанию моей мамы. Она не убивала его, потому что не хотела, чтобы он умер.

Нет, цель у мамы была другая – изводить отца. Делать все, чтобы каждый миг жизни казался ему вечностью в преисподней.

Папа жил, потому что, по твердому маминому убеждению, смерть была бы для него слишком легким выходом.

– Вы нашли Мистера Смита?

– Извини?

– Вы нашли Мистера Смита? Моего кота. Мамочка ушла искать его утром и еще не вернулась.

Ди-Ди непонимающе заморгала. Поднявшись из подвала и открыв дверь, она едва не наткнулась на девочку лет четырех с волнистыми волосами и очень серьезным лицом. Очевидно, Кларисса Джонс проснулась и принялась за расследование.

– Понятно.

– Ри? – Тишину нарушил мужской баритон. Девочка послушно повернулась, и Ди-Ди, подняв голову, увидела стоящего в прихожей Джейсона Джонса.

– Хочу Мистера Смита, – жалобно протянула Ри.

Джейсон протянул руку, и дочка вернулась к нему. Не сказав гостье ни слова, он вместе с девочкой исчез в гостиной.

Ди-Ди и Миллер последовали за ним, причем детектив едва заметно кивнул стоящему у двери полицейскому в форме.

Комната не отличалась большими размерами. Двухместный диванчик у стены, два деревянных кресла, старомодный «сундучок для приданого», служащий заодно кофейным столиком. В углу, на тумбочке для микроволновки, – скромный телевизор. Еще здесь нашлось место для рабочего столика детских размеров и стеллажа из ящиков, в которые поместилось все, от сотни цветных карандашей до двух десятков кукол Барби. Судя по игрушкам, четырехлетняя Ри предпочитала другим цветам розовый.

Ди-Ди не спешила. Оглядывая гостиную, она задержала взгляд на зернистых фотографиях на полке, прослеживавших пока еще короткий жизненный путь девочки – новорожденная малышка, первое кормление, первые шаги, первая поездка на трехколеснике. Других родственников на фотографиях не было. Никаких бабушек, дедушек, тетей и дядей. Только Джейсон, Сандра и Ри. Была там и небольшая карточка, на которой девчушка тискала невозмутимого рыжего кота – предположительно того самого Мистера Смита.