Я какое-то время лежала и взирала на эту кучку и все не решалась ее как следует рассмотреть, чтобы продлить удовольствие. Потом не выдержала, включила свет, и тут выяснилось, что это возвышался в полутьме никакой не планшет и не смартфон, а пенал.

Детский сад! Пеналы мне ужасно нравились, когда я была намного меньше, чем сейчас. Тогда в школе было модно, что, чем больше и круче пенал, тем лучше. И да, конечно, я завидовала тем, у кого эти самые пеналы были здоровенные, на молнии, в два, а то и в три отделения, забитые цветными ручками, и для каждого карандашика и точилки – своя петелька-резинка. Но это же все такое детство.

Сначала, когда только начинаешь ходить в школу, носишь с собой просто кучу всего. У тебя огромный рюкзак, огромный пенал, гора тетрадей. А, ну и мешок со сменкой. Потом, чем ближе к выпускным классам, тем меньше всего становится – вместо рюкзака девочки ходят с сумочками, никто уже ни о каких здоровенных пеналах и не помышляет и носит с собой максимум ручку или две. Так вот получается – от горы вещей к маленькой сумочке. Я-то себя считала уже тоже почти старшеклассницей. Зачем мне пенал?!

Еще я подумала, что это, видимо, потому, что тринадцать – несчастливое число. Петя рассказывал, что в некоторых американских аэропортах в самолетах нет кресел с цифрой «13». Так что мои несчастья в этом учебном году, скорее всего, только начинаются.

По глупости этот самый пенал превзошел только подарок Карла. Он подарил мне поилку для кролика и большую картонку, где были приклеены и подписаны образцы следов и помета разных птиц. Картонку я даже брать в руки отказалась, а на мой вопрос, зачем мне поилка, Карл радостно пояснил, что, если она мне не нужна, я могу прикрепить ее к домику кролика Семена. Или он даже может сделать это сам, чтобы меня не утруждать. Хитрый жук! Увидев, что я расстроилась, Карл пояснил мне, что родители дали ему денег, чтобы он сделал мне подарок на день рождения, но кролику была очень нужна новая поилка, потому что старая сломалась, и он потратил эти деньги на эту самую поилку. Что он просто не мог поступить иначе, потому что кролики не умеют пить из мисок, только из поилок-сосочек, и ни кролик, ни Карл не виноваты, что старая совсем уже пришла в негодность. Я даже не стала на него сердиться. Я решила, что пора мне уже встать на путь полного и безоглядного смирения и всетерпимости и упорно идти к переезду в Англию подальше от поилок и образцов птичьего помета.

Алеша подарил мне заколки для волос, которые, судя по всему, выбирал вместе с мамой, или вообще мама за него выбрала.

Остается ждать только, что от гостей будет хоть какой-то приличный улов подарков. И еще мама обещала мне, что у меня на день рождения будет целая миска «Эм-энд-эмс». Мне давно хотелось, чтобы было как на крутой вечеринке в рекламе, – там в стеклянную миску прямо несколько пачек «Эм-энд-эмс» высыпано, все смеются и берут прямо оттуда горстями.

Зюзин явился сам, с коробкой конфет, которая, судя по ее виду, несколько лет лежала то ли у него дома, то ли в магазине на складе. А потом на ней кто-то долго сидел. Потом Зюзин, видимо, ее распрямил и принес. А вот моя Саша позвонила и попросила, чтобы я ее встретила.

Дело в том, что она жутко стесняется Алеши. Я и забыла об этой ее глупости. Моя Саша в него влюблена и хочет с ним встречаться, чтобы он был ее парнем и мы все вместе гуляли и веселились, как взрослые. Как Петя со своей Зоей. Это в ее голове очень четко вырисовывается. Но она совершенно не видит реальности – Алеша, как и все в нашей семье, с большим приветом. Он не то что мою Сашу или каких-то других девчонок, он вообще ничего не замечает, кроме своих бесконечных тренировок. У Алеши в жизни одна задача – стать пограничником. Эта идея преследует его так давно, что уже никто и не помнит, откуда она взялась и с чего все началось. Родителям его мечта нравится. Петя у нас повар, Алеша – будущий пограничник, Карл – гражданин мира. Одна я не знаю, чем в жизни заниматься буду. Маленький тоже не знает, ну так ему еще только полтора года.

Но мою Сашу Алешины заскоки только восхищают. Она говорит, что он как из другой эпохи – как рыцарь, – и еще много всего такого себе придумывает. Так что пришлось мне идти ее встречать к ее дому через улицу, чтобы ей было не так страшно идти к нам. Пока оденешься, пока разденешься, куча времени проходит, уже приходится шапку надевать, но чего не сделаешь ради своего лучшего друга на всем белом свете.

Зюзин в это время ходил по комнате и все время спрашивал: «Это у вас что?», «А это что?» и «А для чего вот это?» – чем ужасно меня бесил. Он вел себя так, как будто и вправду не знает, для чего нужна, например, копилка или вешалка. Но Карл сказал, что это он так пытается завести светскую беседу. Я оставила Карла отвечать на все эти тупые зюзинские вопросы, раз уж он его пригласил, и пошла за Сашей.

Саша моя очень неплохо подготовилась. Она изучила все темы, которые интересны Алеше, и выдавала их в строгом порядке, не перепрыгивая с одной на другую. Совершенно серьезно. Она, например, специально прочитала в Интернете, как менялась военная форма в России, и теперь как бы между делом упомянула об этом при Алеше. Видимо, так она планировала завоевать его расположение и сердце. Она даже надушилась каким-то сладким запахом и намазала губы блестючим блеском. И даже сменную обувь взяла с собой, туфельки, чтобы подходили к колготкам больше, чем тапки. «Лучше бы мне тоже блеск такой подарили вместо пенала и картонки с птичьим пометом», – горько подумала я, но вспомнила, что с сегодняшнего дня выбираю путь страдания и смирения. И сразу стала смирной и страдающей. Ничего, пусть Саша любезничает с Алешей, пусть Зюзин играет с Карлом – я уже стара для их детских игр. Зюзин любит собирать всякую технику, причем детали он периодически находит чуть ли не на помойке. Зато может починить что угодно, разобрав, собрав и усовершенствовав. Сейчас они с Карлом разбирали нашу большую старую соковыжималку, которая уже сто лет как не работала, чтобы потом собрать и починить.

Потом пришел Петя со своей Зоей. Зоя появилась на пороге, спросила: «Можно к вам» – и тут же, не дожидаясь ответа, вошла. Я не стала вставать с кровати, где смиренно и терпеливо сидела и грустила. Она подсела ко мне и стала мешать мне грустить.

– У меня для тебя есть подарок, – сказала она.

Веки у нее опять были перламутровые, и казалось, что они светятся. Думала, что меня можно купить каким-то там подарком, ха! Я сделала вид, что не слышу ее.

– Мне жаль, что ты не можешь жить с нами, но мы вполне можем дружить и ходить друг к другу в гости, – как бы извиняясь за мою неудачную попытку переселения, добавила Зоя.

Я не реагировала. Тогда она добавила, что, конечно, может, мама и не разрешит дарить мне такой взрослый подарок… Я прислушалась.

– Ну, раз тебе неинтересно, то я его, пожалуй что и уберу, – вздохнула Зоя.

Нарочно, чтобы я ее остановила. Пришлось выпасть из своей капсулы грусти и смирения.

Зоя подарила мне целый набор косметики! Там был и блеск для губ, как у Саши, и даже не один, и лак для ногтей с блесточками! И маленькая круглая расчесочка, которая раскладывалась, и у нее вместо ручки было зеркальце! И косметичка, чтобы всю эту красоту в ней хранить! И не какое-то там детское фуфло типа «маленькой принцессы».