Утром я связался с тётей Настей, она обещала принести мне вентилятор и ключ от почтового ящика. Когда она пришла и присела отдохнуть на кухне, я решил спросить у неё про странного соседа:

— Ох… — протянула она с сожалением, — ну это вот… единственный минус, — и, заметив, что я вопросительно щурюсь, поспешила меня успокоить, — нет, нет, ты не подумай, он безобидный… в основном. Только вот, желательно бы, конечно, в конфликты не вступать.

— Бандит какой-то? — расстроившись, спросил я.

— Наркоман… — Тётя Настя говорила тише обычного, ей будто было неловко. — У нас не особо сильно чувствуется, но те, кто ниже живут, говорят, иногда ацетоном на всю квартиру тянет, видать, варит что-то. Но у квартирантов ни разу с ним проблем не было, только жильцы рассказывали.

— А что говорят? — спросил я, уже подумывая о покупке перцового баллончика.

— Да много, — отмахнулась она, поморщившись, — сидит, говорят, в лифте по полчаса, ждёт, пока кто-нибудь вызовет, а потом выскакивает и пугает. Дети рассказывали, что он из окна на них смотрел и улыбался страшно… кто что говорит. Ты только не бойся, я тебя очень прошу, из-за какого-то наркоши съезжать…

— Да нет, — улыбнулся я, — не то, чтобы страшно, просто как-то неприятно…

Сумасшедший наркоман, живущий за стенкой, не мог не напрягать меня, но разделяющие нас бетонные плиты и массивная железная дверь немного успокаивали моё разгулявшееся волнение. Но тот инцидент с его стуками на лестничной площадке стал первым и последним разом, когда я видел это худосочное бешеное тело.

Затем, как многим известно, по европейской части России прошлись сильные ливни, и наш город не стал исключением. Канализационные стоки во дворе не справлялись с нахлынувшим потоком воды. Какие-то люди из администрации плавали на надувной лодке и с помощью длинного крюка поднимали крышки люков, но и это не помогало. Первый этаж моего дома был на половину затоплен, до меня вода, к счастью, не добралась. Вечером, после всех этих происшествий, по региональным новостям объявили о временном отключении горячей воды, в связи с поломкой.

«Как же, сейчас ещё и холодную отрубят», — думал я, заклеивая пищевой плёнкой ту самую дыру верхнего стока.

Мне страсть как хотелось успеть принять горячую ванну, пока коммунальщики не лишат меня этой прекрасной возможности. Пищевая плёнка, к моему удивлению, поначалу неплохо справлялась с удержанием драгоценной жидкости, однако спустя четверть часа вода начала потихоньку спускаться. Тогда-то я и заметил этот чёртов глаз.

Он смотрел на меня из-под плёнки, раскрытый, будто в чрезвычайном удивлении. Распаренный и расслабленный, я поначалу не разглядел жуткий чёрный зрачок, когда же пришло осознание, тёплая вода показалась жидким азотом, колени сами поджались к груди, а руки схватились за чугунные бортики.

— Твою мать, — сдавленно прошептал я, присмотревшись.

За запотевшей в некоторых местах плёнкой показался мерзкий, растянутый в ужасную улыбку рот, полный жёлтых зубов. Я выругался, выскочил из воды и, чудом не разбившись при вылезании из ванны, выбежал в коридор. Сердце моё сжималось, бросало то в жар, то в холод, я медленно, не останавливаясь, пятился назад, ожидая, что сию же секунду в ванной погаснет свет и неописуемое улыбающееся отродье выскочит на меня с диким визгом, схватит за горло и утащит в проклятый верхний слив. Секунды казались часами, я уже вжимался спиной в стену, но потусторонняя тварь всё никак не выскакивала, а спасительный свет не гас, оставляя мне крохотную надежду, что всё произошедшее было простой игрой тусклого света на мокрой плёнке.

Повторюсь, я не бесстрашный супергерой, который, гордо выпрямив спину, пошёл бы обратно, чтобы убедиться в отсутствии зловещего монстра у себя в ванной. Со стыдом признаюсь, что тихонько проскользнул в комнату, закрыл дверь и позвонил отцу. Он приехал спустя полчаса; это были самые жуткие и длинные тридцать минут в моей жизни. Мы вместе осмотрели ванную, посветили фонариком в сток, но и там ничего не обнаружили.

Однако лицо отца показалось мне каким-то растерянным, он будто заметил что-то неправильное.

— Хрень какая-то у тебя с ванной, — задумчиво сказал он, почесав нос и тем же пальцем указав на сток, — дыра эта, конечно… прикол. Но что-то я… — отец снова задумался и ещё раз нагнулся и посветил в сток фонариком, — что-то не пойму, трубы не вижу.

— В каком смысле? — спросил я, подозревая неладное.

— Ну сам посмотри, там стена голая, а трубы нет, куда вода стекает, — говорил он, и с каждым его словом былой страх вновь возвращался ко мне, постукивая по спине холодными иглами знакомых всем мурашек.

— И… что делать? — наконец, выдавил я из себя.

— Давай-ка, знаешь что… пеной зальём её, от греха, — сказал отец, разогнувшись, — в отпуске новую ванну поставим тебе.

Я не смел перечить. Мы вместе съездили в строительный магазин, купили всё необходимое, и уже в начале второго ночи злосчастная дыра в ванной была залита белой монтажной пеной.

Отец предложил переночевать у них с мамой, но я отказался, ибо паника моя совсем угасла, стоило стоку оказаться закупоренным.

Посреди ночи я услышал скрип половиц в коридоре. Широко раскрыв глаза, я уставился на дверь. Скрипы прекратились, наступила давящая на мозг тишина. Я слышал своё дыхание, которое казалось мне чересчур громким, видел контуры моих дрожащих ног, и видел, как дверь в комнату медленно открывается. Я не мог даже проглотить накопившиеся во рту слюни, настолько меня сковали покрытые инеем цепи ледяного страха. Сильная боль в затылке на мгновение позволила моей голове дёрнуться, но скрип открывающейся двери вновь пригвоздил меня к дивану, запретив даже думать о том, чтобы начать двигаться. Я слышал тихий шёпот и тот самый безумный смех соседа, мне хотелось кричать, но неведомая сила будто заткнула мне рот грязным кляпом. Чёрный сгусток выскочил из-за двери и в мгновение ока нырнул под диван.

Он знал, что я не сплю, знал, что я видел его и сейчас лежу скрюченный, с больной головой и полным ртом вязких слюней. То, что сидело под диваном, залилось истошным смехом и с криком прыгнуло мне на ноги. На меня ползло худосочное тело с разорванными культями вместо ног, что подобно кровавым тряпкам тряслись и хлюпали. Перебирая тонкими жилистыми руками, оно подбиралось ко мне, и ужасное лицо с диким оскалом становилось всё ближе, оно хохотало, раскрывая зловонную пасть.

Собравшись с силами, я завопил во всю глотку и чуть не захлебнулся собственными слюнями. Твари больше не было на диване. Меня посетил треклятый сонный паралич!

Однако, несмотря