просто так не отпустят. Когда речь заходит о силе, они становятся непреклонными.

Огелан вновь вздохнул, собираясь с мыслями. Ему показалось, что, если эта милая девушка с янтарными глазами попросит его о помощи, он не сможет ей отказать. В свете магической фиолетовой лампы её кожа казалась ещё смуглее, что только подчёркивало красоту ярких глаз.

— Император с Верховным магом давно пытаются изменить эту традицию, — продолжил Огелан, — но, к сожалению, безуспешно. Иметь своего проводника было главным преимуществом высших магов на протяжении многих столетий. Каждая девушка-проводник обязана пройти обряд соединения потоков силы с одним из высших магов, дабы усилить мощь Империи. Если она откажется, её ждёт казнь. Таков закон.

— Если я откажусь, меня казнят?

Почти в ужасе Асари пролила на себя половину чашки горячего напитка. Огелан бросился за полотенцем, помогая вытереть разлившийся чай.

— Не обожглась?

Нет, ну не дурак ли, подумал Огелан. И с чего ему вдруг взбрело в голову ей ещё и казнью угрожать?

— Не думаю, что они в действительности пойдут на это. Но, поверь, способов убедить тебя у них предостаточно. И все они тебе не понравятся. К сожалению, ты сейчас в таких условиях… что даже я не могу помочь тебе. Прости.

— Ничего. Я, наоборот, рада, что не вернусь домой. Хорошо, считайте, что моё согласие у вас есть.

* * *

Ещё какое-то время поговорив с Асари и постаравшись объяснить все аспекты обряда, через который ей предстояло пройти, Огелан передал девушку заботам своего дворецкого. Ей нужно было отдохнуть, после такого тяжёлого дня, а ему нужно было поговорить с Верховным магом. Удалось ли получить хоть какие-то вести от Императора? Огелан уже почти смирился, что портал им не открыть, но ведь какую-то помощь они могут ему оказать?

Войдя без стука в кабинет Верховного, Огелан обнаружил друга обдумывающим проблему. Доран сидел в кресле у камина, опершись о подлокотник. Огонь разожжён не был, лишь в углу тускло светилась магическая лампа. Беломраморный кабинет освещался в основном светом ночного светила, свободного попадавшего в комнату через широкое окно. Друг любил темноту.

— Девушка дала своё согласие? — спросил Доран, едва Огелан уселся в кресло напротив.

— Да, она согласилась.

Доран выглядел помрачневшим, его худое вытянутое лицо, в лунном свете казалось серым. Даже синие глаза потускнели. Император в этот раз ушёл без него, что насторожило всех. Скорее всего Доран знал причину, по которой Император оставил на него целую Империю уходя, но у Огелана не было удачного момента, чтобы спросить его об этом.

— Тогда будет назначен бал, как того требует традиция, — наконец сказал Доран после минуты раздумий, это решение явно далось ему нелегко. — Займись, пожалуйста, приготовлениями.

— Может, стоит пока отложить этот вопрос и заняться более важными делами? Почему ты с этим так торопишься?

— Ты же их знаешь… Когда речь заходит о шансе получить силу они становятся одержимыми. Они бы и с маленькими девочками обряд проводили если бы не закон, запрещающий это делать. Ублюдки. Вместо того чтобы думать, как наладить связь с Императором, они теперь будут думать только о шансе заполучить жену проводника. Так что нам же будет лучше, если мы скорее с этим покончим. Пригласи всех кандидатов.

— Ты тоже будешь среди них?

— Мне придётся. Торх так и ждёт от меня малейшей ошибки, чтобы поднять против меня всех магов. Теперь, когда он тоже застрял здесь со своей армией, он будет следить за каждым моим шагом. Ты же знаешь какие сейчас напряжённые отношения. А ещё эта война… Император ушёл и не может вернуться. Как же плохо всё складывается. У Торха на руках все карты. Мы не можем позволить себе провоцировать совет. Пусть всё идёт согласно традиции.

Верховный маг замолчал, вновь задумавшись. Разум Огелана признавал правоту его доводов, а вот сердце противилось, но привести каких-либо аргументов против не могло.

— Вот только кое-что я могу всё же сделать, — вновь заговорил Доран, спустя время. — Скажи всем что это мой приказ, я запрещаю говорить девушке кто из кандидатов какую должность занимает. Нужно постараться чтобы её выбор был непредвзят, раз она всё равно никого здесь не знает.

Глава 4. Гелен. Злополучный дом

Гелен вместе с братом прибыли в Игорт поздним вечером. Недели за две до этого они получили радостное известие от своего друга Эдона о том, что его кузен женится.

Князь Лазиз Витали Третий не знал братьев лично, но ему хватило поручительства кузена, чтобы пригласить их на свой мальчишник. Так утверждал лучший друг братьев. В назначенный день все четверо объединились, чтобы весело проводить холостую жизнь.

Поначалу Гелен настаивал, что им лучше остановиться на постоялом дворе, но позже уступил настоятельным уговорам жениха поселиться в его поместье. Князь Витали всего пару месяцев являлся официальным хозяином поместья, что располагалось километрах в десяти от Игорта. Он выкупил его у города в планах начать семейную жизнь как порядочный дворянин, а не как вечно странствующий холостяк, не имеющий своего угла. Так он сказал прибывшим в его дом братьям, когда показывал им имение.

— Я слышал вы, Гелен, уже бывали в Игорте? — спросил Лазиз, проведя кузена и новых знакомых в гостиную.

Гелену не нравился его надменный, смотрящий на всех холодными голубыми глазами взгляд. Несмотря на то, что он был восточной внешности, его волосы были светлыми. Лишь разрез глаз, да бронзовый цвет кожи говорил о том, что в северной стране он чужестранец. Но свои длинные, практически белые волосы он намасливал до блеска по привычке народа востока. Что тоже выдавало в нём приезжего.

— Да, — нахмурившись ответил Гелен, — но я был слишком мал чтобы что-либо запомнить. Мне года три было. Откуда вам известно, что я здесь уже бывал?

— Моя вина, — сознался друг. — Я рассказал. Лазиз интересовался историей поместья, и я упомянул что ты об этом богом забытом месте знаешь больше всех.

Эдон совсем не походил на своего кузена. Их матери были родными сёстрами, но, видимо, Лазиз унаследовал больше внешность отца, как и его неприятный характер.

— Это правда, что вы застали князя Тронта, в годы его наивысшей славы? — спросил хозяин дома. Глаза его заблестели.

— Славы? — Гелен скривился. — Это вы убийства женщин называете «слава»?

— Это был сарказм. Но, вы не станете отрицать, что Тронт был великим человеком. Все его открытия сильно повлияли на весь научный мир. Не его вина, что в старости разум его окончательно оставил.

— Я бы так не сказал. Мне он помнится весьма… здравомыслящим человеком.

— О! Так