— Но я…

— Приказ об увольнении — единственная альтернатива.

— Вадим Альбертыч, так нечестно!

— У меня нет другого выхода. У меня полный аврал. Все, жду.

Через двадцать минут у дверей редакции «Самый-Самый» затормозило желтое такси, из которого выпала зеленая Евгения Семицветова. Мрачно огрызнувшись на радушное приветствие охранника, она стремительно поднялась к себе в кабинет и бросилась к зеркалу.

На Женю смотрела абсолютно незнакомая ей разбитная девица с шалыми карими глазами, интересной бледностью на лице, припухшими алыми губками и с красноречивым синяком на шее. Самое интересное, что при общей помятости впечатление незнакомка производила самое благоприятное. Даже белокурые локоны были взлохмачены как-то… игриво.

Женька недоверчиво хмыкнула. Вот ведь чудеса-то, а? Значит, секс действительно полезен для здоровья?

Особенно такой, томно мурлыкнул внутренний голос. Женька закусила губу и слегка порозовела, вспоминая…

Темноволосый назвался Андреем и сообщил, что в Москве он проездом, по делам. Женька с ходу представилась Светой, и приблизительно сорок минут они с Андреем очень весело протрепались ни о чем. Потом как-то так само собой вышло, что он привез ее к себе в гостиницу, они поднялись наверх, и было еще даже не очень поздно, часов двенадцать…

Нет, на самом деле поздно было еще в такси, когда они, собственно, и начали целоваться. А уж из того, что было в номере, она просто не могла рассказать абсолютно ничего. Потому что настоящий оргазм еще никому не удавалось описать правильными словами.

Оргазмов было много, но помимо этого они с Андреем смеялись, разговаривали, дурачились, вместе стояли под душем, ели пиццу, заказанную в номер, танцевали — эта ночь вместила столько событий, что их вполне хватило бы месяца на три обычной Женькиной жизни. Да, и, конечно, ЭТО!

О, как они хохотали!

Женька воровато оглянулась. На столе, благоразумно прикрытый ее пиджаком, лежал, так сказать, плод сегодняшней ночи любви. Единственное, зато практически вечное напоминание о темноволосом Андрее и о том, что он проделывал с Женькой Семицветовой сегодня ночью.

Для иногороднего у него на редкость правильный московский говор…

Телефон на столе разразился истерической трелью, Женька вздрогнула и схватила трубку. Катерина шумно выдохнула ей в ухо:

— Слава те господи! Мне охрана сказала, что ты приехала, но я решила удостовериться сама. Голову тебе оторвать, Семицветова!

— Иди сама знаешь куда! Еще скажи, что вы всю ночь за меня волновались.

— Конечно волновались! Нет, вообще-то мы за тобой немножко проследили, то есть мы видели, что он к тебе подсел…

— Ах вы…

— Спокойно! Дальше тьма. Ничего не знаем. Я уполномочена выяснить подробности. Не томи, рассказывай.

— Было здорово.

— И все?! А наш подарочек?

— Ну… можно сказать, он заиграл новыми красками.

— Семицветова, это как-то вяло звучит. Ну расскажи! Он что, маленький?!

Женька приподняла край пиджака и хихикнула.

— О, нет. Он очень даже ничего. Просто я немного в разобранном состоянии. Голова у меня раскалывается, домой я еще не заезжала, Вадик выдернул меня на работу… кстати, а что у нас происходит?

— Задвоили номера, нужно срочно переверстывать обложку и ключевой материал… не отвлекайся, рассказывай. Он клевый?

— Он нормальный. И вообще, я больше никогда в жизни на такое не пойду.

— Нелогично.

— Совершенно логично! Отличный мужик, образованный, воспитанный, с чувством юмора, я бы с удовольствием познакомилась бы с ним в нормальном, так сказать, режиме — а вместо этого вынуждена была смотаться с утра пораньше, побрызгавшись его одеколоном (кстати, «Эгоист» платиновый!) и надеясь, что больше никогда в жизни его не увижу. Вот это как раз нелогично!

— Ну, мало ли. Москва — большая деревня. Тут все рано или поздно встречаются.

— Он сказал, что в Москве проездом.

— Ха! Наверняка соврал. Не исключено, что он работает в соседнем здании и вы однажды столкнетесь в кафе после обеда.

— Даже и не знаю, что ужаснее — не видеться с ним больше никогда или увидеться вот таким макаром. Я сказала, что я Света и работаю в парикмахерской.

— Гениально. Ты бы еще уборщицей назвалась.

— А вот снобизм мы отметаем! Катька, на самом деле я себя отвратительно чувствую. Никогда больше не займусь этим с незнакомцем. Я хочу, как у вас с Лехой.

— Да будет, будет у тебя все, Женька! Считай, что это был просто решительный поворот в биографии. Ты вышла от него обновленным человеком. И на память о нем у тебя сохранится символ начала новой жизни…

— Это ты имеешь в виду резиновый член…

Сзади что-то стукнуло, и Женька немедленно заговорила страшно деловым тоном:

— …Разинов и члены художественного совета согласились написать рецензии. Я получу их в понедельник и немедленно перезвоню вам, о'кей?

Вадик подскакал к столу и с подозрением уставился на Женю. Она ответила ему невинным взором трудоголика, готового к работе даже в семь утра по субботам. Вадик нахмурился.

— Кто такой Разинов? И какие еще рецензии?

При вранье главное — верить в то, о чем врешь. И импровизировать.

— Разинов — известный искусствовед, специалист по модерну. Рецензии пойдут аж в декабрьский номер, когда мы планируем дать большой разворот о выставке эротического искусства в Гамбурге.

Так много сведений в голове Вадика удержаться не могло, и он немедленно потерял к теме интерес.

— А-а, ну хорошо, это потом. Вот что, Евгения. У нас случилась неприятность, придется в срочном порядке переверстывать номер и давать другую обложку. У нас в принципе все готово, тема есть, есть и главный герой номера, просто все это придется немного ускорить. Выпускающий редактор у нас Анжелочка Мессер, а у нее несколько… прямолинейный подход к нашим героям, так что я хотел бы, чтобы вы присмотрели за ней… Слушайте, а чем от вас пахнет?

— «Эгоистом». Шанель. Дамский вариант.

— Ненавижу этот парфюм. У меня с ним связаны тяжелые воспоминания.

Не сомневаюсь, ядовито подумала Женька. Наверняка Вадик запал на какого-нибудь клевого мужичка, а тот, узнав об этом, навалял Вадику по пятое число. Вся редакция знала о неудачах Вадим Альбертыча на нелегком поприще представителя секс-меньшинств…

— Слушайте, вы как-то иначе выглядите, а? Не спали всю ночь? Фу, Евгения! От вас еще и перегаром шибает. Быстро приведите себя в порядок — и ко мне в кабинет на совещание.

Причесываясь в туалете перед зеркалом, Женя снова размечталась о прошедшей ночи. По спине забегали приятные мурашки, тело вспомнило прикосновение сильных, жестких пальцев… Андрей сказал, что он доктор… наверняка наврал, потому что у него руки человека, который много и умело ими пользуется. Во всех смыслах…