– И тебе удалось?

– Ну, скажем, у меня было много друзей в то время, – ухмыльнулась Шон.

– Девушек?

– О да! Много девушек. – Теперь Шон могла над этим посмеяться. Кажется, это было в прошлой жизни. Остановившись, она обернулась к Сьюзан.

– Удивительно, что я выжила.

– Расскажи мне, – подбодрила Сьюзан, чувствуя, что Шон нужно поговорить об этом.

– Я бы рассказала, если ли бы помнила хотя бы половину, – отвернувшись и уставившись на деревья, произнесла она. – Однажды утром я проснулась и увидела небо. Я находилась в поле… вроде пастбища, там стояла корова и смотрела на меня. Когда я поднялась, я не представляла, где нахожусь. Я нашла машину в ста ярдах у дороги, закрытую, ключи в моем кармане, – она посмотрела на Сьюзан.

– До сих пор я не представляю, что случилось тогда ночью. Я отправилась туда, где мне когда-то помогли. В приют, как ты его назвала. Они дали мне консультанта и врача, и возможно, я обязана им жизнью, – призналась Шон.

– Я думаю о Лизе, – сказала Сьюзан. – Ей сейчас девятнадцать, и я не могу представить, как бы она прошла через все то, что ты перенесла.

– Это было… очень трудно, особенно в том возрасте, – подтвердила Шон. – Я стала само разрушительной, как будто, хотела умереть, не нажимая на курок.

– Мне очень жаль, – в Сьюзан заговорили материнские чувства, когда она протянула руку, чтобы успокоить Шон.

Шон искренне улыбнулась, продолжая рассказ.

– Это была другая жизнь. Как будто, я превратилась в иного человека, – тихо проговорила она. – После шести месяцев терапии я снова записалась в колледж. Я потратила все до последнего пенни из страховки отца, но у меня оставались его бизнес и дом. Я не дотронулась до денег Бобби и мамы. Я не хотела. Мой консультант убедил меня инвестировать их, говоря, что может через годы я смогу их принять. Я продала бизнес и дом и нашла напористого брокера, который сказал, что компьютерное производство сильно поднимется, – рассмеялась Шон, вспоминая, какой была молодой дурочкой.

– И что?

– Через пять лет лечения и колледжа, я проверила инвестиции. Неожиданно я стала очень богатой, – сказала она. – Около года я проработала на тяжелой работе. Но больше мне не требовалось работать. Я не собиралась заводить детей, а денег было больше, чем предостаточно. Мой брокер убедил меня продать большую часть акций и инвестировать деньги во взаимный фонд, где они будут в сохранности. Так что я бросила работу и стала волонтером в центре и помогаю людям до сих пор.

– Все эти годы ты помогаешь бесплатно? – спросила Сьюзан.

– Несколько лет назад, они предложили мне постоянную должность, но я не видела в этом надобности.

– Это поразительно, что ты… – начала Сьюзан, но Шон прервала ее.

– Пожалуйста. Я сделала это не ради похвалы, – сказала она. – Просто мне не нужна оплата за эту работу, я сама перед ними в долгу за свою жизнь. Я только хотела отплатить чем-нибудь.

– Я и не собиралась хвалить тебя, – отозвалась Сьюзан. – Я просто думаю, что в сегодняшнем мире людям проще пожертвовать денег. Многие так бы и сделали, – Сьюзан посмотрела в глаза Шон и улыбнулась.

– Но ты жертвуешь не только деньги, – закончила она.

Шон пожала плечами.

– У меня достаточно средств.

– Знаешь, все женщины, с которыми я жила по соседству, никогда не работали, также как и я, – сказала Сьюзан. – Я не знаю ни одной, которая бы отдавала свое время чему-то стоящему. Включая меня, – грустно кивнула она.

Шон смотрела на нее, удивленная, искренним раскаянием в глазах Сьюзан.

– Я поняла, что люди, которые становятся волонтерами только из соображений долга, не оказывают никому услугу, – она улыбнулась, чтобы смягчить слова. – Это должно идти от сердца, быть чем-то действительно важным. Тем, во что ты веришь.

– Возможно, я просто не сталкивалась с реалиями этого мира?

– Я не хотела, чтобы ты приняла это близко к сердцу и примерила на себя, – Шон схватила Сьюзан за руку.

– Не многим приходит идея стать волонтерами.

– Я злюсь не на тебя, – Сьюзан взмахнула руками, отталкивая Шон. – А на свою жизнь. Я чувствую, будто впустую потратила двадцать лет. Меня больше заботило, что происходит в загородном клубе, чем в реальном мире. Удивительно, но я думала, что это и есть реальный мир.

Повернувшись спиной к Шон, она уставилась на деревья.

– Устраивать званые обеды для клиентов Дэвида раз в месяц. О да, какая радость! – с сарказмом произнесла она. – Играть в теннис три раза в неделю с другими женами. Проводить с ними вечеринки, – она посмотрела на Шон глазами, полными злости.

– Все время только с женами. Интересно, чем были заняты все это время мужья?

– Сочувствую.

– Ты думаешь, у него постоянно были интрижки?

Шон покачала головой.

– Не спрашивай меня об этом. Это не честно.

– Думаю, это было именно так, – спокойно сказала Сьюзан.

– Не надо. Это не поможет.

Но Сьюзан продолжала, не обращая внимания на слова Шон. Внезапно она почувствовала, что злится на Дэвида. И на себя. Она развернулась.

– Думаешь, я выгляжу старой? – спросила она.

– Старой?

– На днях я взглянула в зеркало и подумала, Боже, я превращаюсь в Рут. Старую и немодную.

Шон усмехнулась.

– Ты не старая. Ты просто выглядишь, ну ты понимаешь… замужней.

– Спасибо. Но я не чувствую себя старой. Ведь тридцать девять это не старость, не так ли?

Шон открыла рот, но Сьюзан продолжила.

– Тридцать девять это много, когда ты замужем, но когда ты свободна, тридцать девять это все еще молодость. Верно?

Шон засмеялась.

– И что собираешься делать?

– Я хочу остричь волосы и сделать модную стрижку.

Шон уставилась на нее, сбитая с толку поворотом их разговора.

Сьюзан дотянулась до волос Шон.

– Не такую короткую. Тебе, конечно, очень идет, но для меня это слишком радикально.

Она потрогала свою прическу, длина до плеч на протяжении всех двадцати лет.

– Нужно что-то поменять, – пробормотала она.

– Изменения пойдут на пользу.

– Я надеюсь.

Сьюзан наблюдала из кухни, как Шон устраивается в одном из шезлонгов на террасе. Алекс отыскал где-то старый теннисный мячик и с надеждой положил его на колени Шон. Он скачками носился с веранды за брошенным мячиком, ловко маневрируя на бегу между соснами.