— Одевайся, — весело сказал мне Ол, а девушка уже приглашала меня в свои закрома.

— Ну вот еще! — Я решительно замотала головой, чтобы девушке тоже было понятно, что я никуда ни за что не пойду.

Девушка изумленно смотрела то на меня, то на платье, то на Ола. Ей, очевидно, показалось, что наряд мне просто не понравился, но ничего красивее и дороже в ее магазине не было, поэтому она заволновалась и посмотрела на Ола с просительным выражением.

— Я тебе уже говорил: дед не станет с тобой даже разговаривать, явись ты к нему в брюках.

— А мне и не нужно с ним разговаривать. У меня рекомендации есть, — сказала я, похлопывая себя по карману, где покоилось измятое письмо Пиратовны, обращенное к деду.

Ол посмотрел на меня удивленно и шагнул в мою сторону, поглядывая на карман. Я отступила и вцепилась в свой бок, где располагался карман, с такой силой и отчаянием, что костяшки пальцев побелели.

— Ладно, — решительно начал Ол. — Как бы там ни было, тебе нужно переодеться.

— У меня нет денег на это платье, — сопротивлялась я.

— Денег не нужно, — сказал Ол.

— У вас тут что — коммунизм? Машины — общие, денег в магазине не берут. Красота!

Ол отвернулся и спросил:

— Ты знаешь, кто такой. — И он назвал полное имя деда, причем продавщица тут же сложила руки ладонями и закатила глаза, точь-в-точь как это сделал водитель «Волги» вчера вечером.

— Местная святыня, никак не меньше, — ответила я, оторопело разглядывая застывшую с закатившимися глазами продавщицу.

Ол подошел ко мне вплотную. Ну и привычки были у этого парня! То в воздухе растворяется, то встанет рядом нос к носу и ну разглядывать тебя, словно у него не глаза, а сканеры, читающие мысли.

— Ты действительно не знаешь? — тихо спросил он.

— Да мне, собственно, и не очень интересно.

— А зачем тогда тебе ваза? — снова задал он вопрос, который со вчерашнего дня стал мне поднадоедать.

— Это длинная история, — отмахнулась я и замолчала, всем своим видом показывая, что рассказывать ее не собираюсь.

— А почему ты решила за ней поехать?

— Понимаешь, Ол, это вопрос жизни и смерти, — несколько преувеличила я.

Неожиданно Ол обрадовался моему ответу и удовлетворился им.

— Раз для тебя это так важно, одевайся. Дед никогда не отдаст вазу чужой.

«Чужой, чужой», — пропело эхо у меня в голове под знакомую восточную мелодию.

— Ладно, — сказала я наконец. — Куда идти?

Девушка-продавщица облегченно вздохнула, словно у нее кирпич с сердца свалился. Она замахала мне руками, заманивая в дверь за прилавком.

Я облачилась в тяжелый, приятно скользящий по телу наряд и вышла. Увидев меня, Ол усмехнулся было сначала, но потом его усмешка перешла в задумчивую улыбку, и он чуть прикрыл глаза, словно от яркого солнечного света.

— Ну? — спросила я. — Ваза моя?

— Надеюсь. Только вот кеды при таком наряде неуместны.

Он снова что-то сказал продавщице, и та взяла меня за руку и подвела к полке, где рядами стояли удивительные шлепанцы, расшитые золотыми нитками, бисером и еще черт те чем.

— Выбирай! — крикнул Ол.

Я тяжело вздохнула, но упрашивать меня не пришлось. Это были не реальные туфли, а сказочные башмачки, в которых обычно расхаживают по мягким коврам восточные принцессы. Собирая свои вещи в сумку, я заметила, что Ол о чем-то просит продавщицу. Неужели мне на этой беспроигрышной лотерее выдадут еще одно платье? И точно. Продавщица принесла сногсшибательное платье белого цвета. А потом поставила на прилавок удивительные башмачки. И тут я с удивлением заметила, что это вовсе не мой размер.

«Неужели у него есть девушка?» — подумала я, и мне стало невыносимо горько — хоть плачь. «Ну конечно, — ругала я сама себя уже в машине, — раскатала губки! Чтобы у такого парня, да не было девушки?! Они наверняка здесь всем селением за ним бегают. А ты что, дурочка Ал, думала, он здесь сидел столько лет и тебя, невообразимую красавицу, ждал?» Настроение испортилось. Я уговаривала себя, что он, в конце концов, вовсе ничего мне не должен, что я должна быть ему еще и благодарна за помощь, что… Но сердце мое было наполовину разбито и не желало прислушиваться к голосу разума. «Черт побери! Да чего же ты такой красивый-то?» — думала я с тоской, поглядывая на Ола. А он едва сдерживал смех, наблюдая перемены моего настроения.

Я так расстроилась и увлеклась своими мыслями, что незаметно задремала. И…

«Стойте!» — конечно, это был он. Он шел ко мне через толпу, которая почтительно расступалась перед ним. Он подошел ко мне и взял меня за руку.

— Отдай ей! — сказал он деду, и толпа в изумлении ахнула.

— Да ты спятил! — грозно закричал старик. — Обезумел совсем! Она чужая! Отойди от нее, иначе я прокляну тебя! Чужая не может быть нашей царицей!

Стражники попытались оттеснить его от меня, но он крепко держал меня за руку.

— В темницу ее! — кричал старик. — Немедленно!

— Но ведь она выполнила все условия. Она прошла сквозь время и пространство, ее привела сюда сама судьба. Ведь в книге будущего написано, что когда-нибудь сюда придет дочь чужого народа и станет королевой…

— Я помню, — сказал старик, — я очень хорошо помню, что написано там дальше: после того как ей отдадут символ власти, она исчезнет, а страна наша на долгие годы останется без правителя и погибнет.

— Я прослежу, чтобы она не сбежала, — рассмеялся он. — Ты ведь не сбежишь? — спросил он, поворачиваясь ко мне и притягивая меня к себе.

— Нет, — сказала я, испуганно озираясь на толпу, еще не сделавшую окончательно своего выбора. — Нет.

Я изо всех сил прижалась к его плечу. Он был моей единственной надеждой. Только он. Только он.

Очнувшись, я с ужасом обнаружила, что моя голова лежит у него на плече, рука крепко держит его руку, замершую на переключателе скоростей, а машина стоит посреди дороги. Подскочив как ужаленная, я рванула на место и от чувства неловкости вжалась в сиденье, мечтая стать невидимой ну хотя бы на какое-то время.

— Ты не выспалась? — спросил он совершенно серьезно.

— Ага! — извиняясь, сказала я. — Даже не заметила, как заснула. Где мы?

— Мы ехали назад, — сказал он повернувшись, — и ты уснула, а как только подъехали к Согдиане, схватила меня за руку с такой силой, будто за тобой кто-то гнался во сне. Тебе снилось что-то страшное?

— Что? Не помню. Наверно, страшное.

— Жаль, что ты не выспалась, — сказал он.

— Почему?

— Потому что мы сегодня вечером приглашены на праздник.