Неужели этого было недостаточно? Разрывался юноша в тупой душевной боли. Может быть, было бы лучше, умри я в бою? Чёрт возьми, этого Брэдбери! Почему ты был таким слабым? Почему ты не убил меня? Всхлипывая и пытаясь выдавить слёзы из глаз, сокрушался юноша. Ради чего мне продолжать жить? Вся моя семья предала меня, даже отец! Если бы он действительно осуждал поступок Андромеды, он бы поднял голос, превозмог все преграды, чтобы спасти меня. Но, кажется, они все объединились в этом противном сговоре, оставив меня наедине с бездной отчаяния. Хахахахаха… раздался истеричный смех,

знаменующий окончательную потерю рассудка. Думаете, что избавились от чёртова бастарда? Нет… Нет… Нет! Я решил, что продолжу жить, и чего бы мне это ни стоило, вернусь в Алию. Вернусь как завоеватель, сеющий хаос и внушающий страх! Промелькнула чёрная мысль в голове Херлифа, а его лицо расплылось в безумной улыбке. Найдя новую цель своего существования, юноша поднялся на ноги, преодолев головокружение. Однако чтобы хотя бы иметь шанс реализовать свой злой умысел, ему нужно было сбежать из неприступный темницы. Стены которой, покрытые грубым бутовым камнем, стояли как неприступная крепость, а пол, холодный и бездушный, был выложен гранитом. Поэтому ему казалось, что единственным путём побега является деформация железных прутьев, что увенчивали выход из камеры, однако сколько бы он ни пытался их оттянуть, сломать или повредить, прутья всё никак не поддавались его рукам. И вновь ему не хватало силы! Довольно забавно, учитывая, что всю свою жизнь Херлиф стремился исключительно к ней, но всё также был слаб. Интересно, будь здесь Бьёрн, смог бы он? Промелькнуло в голове у юноши. Глупый вопрос… Ведь он бы точно справился. Подумал Херлиф, как вдруг услышал звук топания по лестнице и раздающиеся крики: «Я ничего не расскажу вам, ублюдки! Лучше убейте меня, ибо я умру во славу Кирии!» Звук становился всё громче, и вот пред его глазами предстали трое охранников, отворивших темницу. Они подошли к камере напротив Херлифа и нажали на кнопку какого-то устройства, после чего прутья взмыли вверх, и они закинули внутрь израненного, худого старца лет восьмидесяти.

— Вот же крепкий сукин сын! Не проговорился даже после пыток, — взвыл один из них.

— Да забей, ты посидит здесь пару дней без еды и воды, сразу в себя придёт! — вмешался в диалог второй.

— Верно! Вон, взгляни на мальца, он уже наполовину труп, а всего пять дней прошло, — добавил третий.

После того как темница была заперта, они удалились, но звуки сапог, отзывавшихся о лестницу, ещё несколько минут воспроизводили свою мелодию. Лишь стоило Херлифу лишиться этой отголоски, как он вновь погрузился в безнадежные попытки сломать прутья, которые держали его в плену. На этот раз вместо того, чтобы пытаться их согнуть, он яростно наносил удары кулаком по металлическим прутьям, и каждый его удар вызывал глухой звук, раздающийся в мраке этой каменной темницы, словно эхо его отчаяния.

— Малец, ты сошёл с ума? Невозможно сломать железные прутья кулаком! — прервал юношу старец, пришедший в себя.

— Мне плевать, что считает возможным старик вроде тебя! — осадил его Херлиф.

— Хм, даже если тебе всё равно, взгляни же на свой кулак, ты уже успел выбить две костяшки, а твоё предплечье на левой руке и вовсе разрублено до кости.

— Извини, дед, но ворчание подобного рода звучит не очень убедительно от человека, потерявшего мизинец на правой ноге и левую руку, — бросил ответку Херлиф, осмотрев старца.

— Твоя правда, юнец, однако я потерял их во имя цели, поэтому нисколько не жалею.

— В таком случае я могу ответить тебе то же самое.

— Как ты повредил предплечье? — спросил старец, сменив интонацию на более серьёзную и испытывающе бросив взгляд в глаза Херлифу, будто желая дотянуться до самой его сути.

— Парировал меч.

— Голой рукой?

— Да.

— Ба! Да ты шутишь, немногие рыцари отваживаются на это в пылу битвы, а ты так взял и подставил руку?

— Это правда, — спокойно произнёс Херлиф и бросил ответный взгляд в зелёные глаза старца.

— Верю. Твои очи говорят об этом. Юнец, действительно ли ты готов на всё, чтобы выбраться отсюда?

— Конечно.

— В таком случае я могу даровать тебе способ стать настолько сильным, чтобы разорвать все прутья разом, но…

— У него есть цена, верно? Старик, любая сила имеет цену, и я готов её заплатить.

— Даже если её тяжесть так велика, что привела меня изуродованным и измученным в эту темницу?

— Не тяни, озвучь цену.

— Освободи Кирию!

— В одиночку?

— Ты будешь не один, тебе помогут!

— Жалкий отряд повстанцев?

— Независимо от того, насколько они слабы, эти люди готовы отдать душу и тело ради своей родины.

— Озвучь, как достигнуть твоей силы, и я подумаю.

— Нет! Я вижу, что скрывается в твоей душе, вижу, что ты сам не способен распознать. Я чувствую, что ты сможешь! Сможешь достичь силы! Сможешь освободить Кирию! Поэтому прежде дай слово!

— Похоже, рассудок тебя окончательно покинул, раз ты веришь, что какой-то полудохлый юнец сумеет в одиночку освободить страну. Но к чёрту всё! Старик, ты везунчик, ведь я тоже слетел с катушек, по рукам!

— Поклянись!

— Чем? — Самым дорогим, что у тебя есть! — Но у меня не осталось ничего…

— Тогда клянись душой!

— Хорошо, я Херлиф Антонин, клянусь душой и плотью освободить Кирию взамен на силу, что ты мне даруешь! — выкрикнул юноша, но где-то в глубинах разума он понимал, что всё это полное безумие, ведь обладая этой силой, старик давно бы уже сбежал сам.

— Я, Магнус Великий, принимаю твою клятву! — торжественно произнёс старец.

— Великий?

— Некогда был… — промолвил Магнус, грустно улыбнувшись. Сила, которой я хочу тебя обучить, именуется аурой. Сотни лет назад о ней было известно даже обычным деревенщинам, но в ходе завоевания мира имперцы казнили всех, кто упоминал её, сожгли священные книги и, отчаянно, убивали её обладателей. Существует четыре вида ауры: алая, солнечная, зелёная и лазоревая; каждую из них подпитывает своя эмоция. Алую — ярость, солнечную — гордость, зелёную — надежда, лазоревую — честь. Когда-то в мире была гармония, но лишь до тех пор, пока обладатели солнечной ауры, чувствуя своё превосходство над другими, не подпитали своё эго до таких размеров, что гордость превратилась в гордыню, и они не возжелали обладать всем миром. Как ты уже успел понять, солнечной аурой владеют уроженцы Лансраада, алой — сыны Сверда, зелёной — мои земляки кирийцы, а лазоревой владели элийцы…

— Интересный исторический экскурс, но как мне овладеть этой самой аурой?

— Овладеть