— С огурцом? — недоверчиво уточнил Рок.

— С огурцом, — кивнула я.

— Странно, — мужчина крепко задумался, ощупал зубы языком и со страдальческим видом отправился мыть посуду. — Вообще-то, я их терпеть не могу.

Мама требовательно сузила глаза. Кажется, я совершила ужасную ошибку: между страждущей разговора женщиной и уборкой умудрилась выбрать большее зло. А ведь так удачно удавалось избегать разговоров с ней наедине! То соседка сунет любопытный нос проверить, правда ли у нас завёлся свой демон и стоит ли продолжать пакостить или это отныне чревато для здоровья; то сам Рок вставляет колкие замечания, сводя на нет всю серьёзность беседы; то я сбегаю чуть раньше, чем она начнёт причитать. Но на этот раз мама вцепилась мёртвой хваткой:

— Девонька моя, ты уверена в том, что делаешь?

— Не понимаю, о чём ты, мама, — я спряталась за фолиант, но тот, видимо, надеясь поучаствовать в маленьком скандале, захлопнулся без моей помощи, выпустил маленькие ножки по углам и отполз к краю стола. Да ещё и отрастил огромное ухо посередине обложки, чтобы не пропустить ничего интересного.

— Ты прекрасно меня понимаешь, Триста. Глупышкой ты никогда не была.

— Разве? — я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Когда связалась с Антуаном, я вела себя как редкостная идиотка. Ты первая мне об этом сообщила, когда… — я тяжело выдохнула, но закончила ровно. — Когда он соблазнил и вышвырнул меня.

— Я ляпнула это сгоряча, — мама устроилась напротив, повторяя мою упрямую позу. — Любая мать на моём месте сказала бы то же самое.

— Но ты — не любая. Ты — моя! — голос дрогнул, но уроки демона не прошли даром: ведьма обязана уметь прятать эмоции. Я справлюсь, я уже пережила это.

— Но то, что ты делаешь сейчас, — не меньшая глупость! — её выдержки хватило ненадолго: мама подалась вперёд, попыталась схватить меня за руку, но не дотянулась и вцепилась в край стола. — Он выглядит очаровательно, я знаю, но он…

— Мужчина? — подсказала я.

— Демон! Он — демон, милая! Твоё благополучие заботит его меньше всего.

Я скривила губы: она всерьёз думает, что после того, что случилось, я смогу доверять мужчине? Смогу доверять хоть кому-либо? Я недальновидна, эмоциональная, наивна. Я знаю: тысячу раз повторяла это сама себе, обвиняя в произошедшем, понимая, что сама стала причиной того, что наша жизнь пошла наперекосяк. Но я не дура. Больше — нет. Я не позволю себе ещё раз сглупить и… влюбиться.

— Тридцать три дня, — проговорила я, не добавляя больше ничего. Мы обе понимали, что означают эти слова.

— Прошло две недели, милая. И ты… Я вижу, как ты меняешься. Все ведьмы меняются, иначе не бывает. Каждый горожанин смеётся над Антуаном, все поняли, что с тобой не стоит шутить, так чего ещё тебе нужно? Останови обучение! Ты получила всё, чего хотела! Прогони демона!

Прогони. Вот так просто. Избавься и забудь. Как будто не было испытующего взгляда и довольной улыбки в тех редких случаях, когда удавалось воспроизвести заклятья, сильных, уверенных рук, что всегда ловили и держали так крепко, когда что-то не удавалось, тёплого бока по ночам и терпкого запаха осенней листвы, когда он наклонялся над моим плечом…

Да разве дело в этом?

Она не верит в меня. Не верит, что я сумею выдержать месяц и отказаться от магии. Всё ещё считает, что я — бесхребетная, глупая девчонка. Она никогда не признает, что я повзрослела. С чего бы? Ведь я и правда та ещё дура.

Я выдавила:

— Всё будет хорошо. Правда, мам.

Она хотела крикнуть, щёки уже раскраснелись в преддверии скандала. Мама не выдержала: смахнула, разметала по полу осколки сахарницы, аккуратно собранные у края стола, шумно опустила кулак на их место:

— А я сказала нет! Я знаю тебя лучше: ты не сможешь отказаться! Прекращай эту шутку здесь и сейчас или я сама вышвырну твоего демона за рога на улицу!

Рок заинтересованно выглянул из соседней комнаты: хотел бы он на это посмотреть!

— Эй, Рок! — окликнула я, не отводя от матери испытующего взгляда.

— Внемлю, кири! — отозвался он.

— Ты же демон?

— С утра был.

— Так может пора соблазнить меня на какое-нибудь безумство? Не желаешь прогуляться до обители Лунной жрицы?

— А ты умеешь заинтриговать, кири. Сожжём или разрушим до основания?

— Триста, не надо! — мама подбежала, положила руки на мои плечи, словно пытаясь прижать, приклеить к стулу намертво, не дать уйти.

— Разберём по камушку, — процедила сквозь зубы я и обратилась к напуганной женщине: — Он не просто демон, мама. Он мой фамильяр. И он делает всё, что я скажу: таков договор. Он не заставляет меня совершать глупости, лишь не отговаривает от них.

Дверью я хлопнула демонстративно громко, благополучно забыв, что Рок остался внутри. Поэтому он, конечно, снизил градус пафоса, когда бросился вдогонку и тихонько аккуратно прикрыл дверцу.

— Кири, эй, кири! Злая, как десяток демонов!

Я пнула камешек на мостовой, угодив аккурат в окно швейной мастерской. Стекло пошло мелкими трещинами, а немолодой лысоватый мужчина мгновенно выглянул на улицу, чтобы преподать урок хулиганам.

— Маленькие поганцы! Я вас сейчас!..

— Что? — подбоченилась я, остановившись и не предпринимая ни малейшей попытки скрыться. — Вот что ты мне сделаешь? Снова откажешь в ремонте платья, потому что… как ты там говорил? «Продажная девка и с прорехой походит — вдобнее будет»?

— Простите, госпожа ведьма, — едва узрев знакомую рыжую косу, которую я больше не подкалывала демонстративно, а носила как придётся, мужичок скрылся в недрах домика.

— Она считает, что я не справлюсь, — я сощурилась на опустевшее окно, почти надеясь, что сейчас портной покажется ещё раз, и я сумею, наконец, испробовать заклятие вихря, которое ну никак не желало подчиняться и работать как надо.

— Она этого не говорила, — демон галантно предложил локоть, но я проигнорировала и быстро зашагала вперёд.

— Ей не нужно говорить. Каждый её взгляд, каждый жест, без слов указывает на то, что я маленькая дурёха. Она хочет меня унизить. Как ещё это назвать?

— М-м-м, — Рок беззаботно помахивал руками, раздражая ещё сильнее. — Заботой?

— Нет!

— Ну, нет так нет, — легко согласился он. — Ты совершенно права. Не слушай её: она не верит, что из тебя выйдет ведьма.

— А ты?

— И я не верю. Я знаю. Поверь, кири, я видел такое много раз. Ты справишься и станешь невероятно могущественной. Они лишь хотят оказаться на твоём месте. Хотят, но боятся. Сила, которая принадлежит другому, всегда вызывает зависть. И страх. Это в человеческой природе.

— Неправда!

— А ещё в человеческой природе споры, — поддакнул он.