– Что вы делаете?!

– Проверяю хорошо ли ты бреешь ноги. Хорошо. Хотя нет, плохо. На голени волосы чуток отрасли. Колются.

– Вы статью сто тридцать третью хорошо помните?! Осознаете, что я вам сделаю, как только окажусь внизу?

– Я бы на твоем месте не стал угрожать человеку, в руках которого твоя филейная и ножная часть. И ты про туалет хорошо помнишь? Мы сейчас будем мериться пиписьками и жаловаться друг на друга?  Так, все, молчи, – прерываю ее на полуслове. – Я пытаюсь понять, где тебя лучше схватить, чтобы приподнять. Давай вот тут, – сжимаю в ладонях ее задницу. Нормально, есть что потрогать. – Все, все, не тут, – быстро сдаюсь я, в ответ на подергивания Лены. – Вот тут, – веду по ее ногам вниз и обхватив ее голень руками, приподнимаю ее худое тело вверх. Все-таки поесть ей нормальной еды не помешало бы.

– Мамочки, – кряхтя, произносит Лена, залезая на полку.  – Какой ужас! Кто вообще придумал верхние полки?!

– Скалолаз.

– Спасибо, – совсем неискренне произносит она. – Будьте так добры, подайте Офелию и мою сумку.

– Зачем тебе личинка собаки?

– Она привыкла спать со мной.

– В твоем возрасте надо спать не с собакой. Пусть отвыкает. Сколько, кстати, тебе лет?

– Двадцать девять, – сквозь зубы цедит она.

– А ты хорошо выглядишь. Ладно, спи давай, раз не хочешь бухать, – подаю ей сумку, попутно наблюдая за вновь ожившими крыльями ее носа. – Собаку не дам. Дай ей поспать одной, – перекладываю шавку на свободное сиденье. – Спокойной ночи, Елена Петровна.

Ложусь на свое место с улыбкой на губах. Сам не знаю почему. Хотя, знаю. Спускаться-то Шишкина Елена Петровна тоже будет с моей помощью. С хорошим настроением там и погрузился снова в сон.

                                                    ***

Проснулся от дикого вопля и грохота. Резко вскакиваю с места, наблюдая за тем, как с пола приподнимается орущая и дергающая Лена.

– Пппомогите! – вопит во весь голос она, резко снимая с себя трусы. Может, специально, может – нет, но пульнула она ими именно в меня. Реакция у меня что надо, поймал сие белое кружевное сокровище.

– Елена Петровна, женщина должна быть с легкой ебанцой, а не совсем ебанутой. Надо было сразу сказать, что хочешь секса, а не вот это вот все с падением. Так быстро еще ни одна знакомая мне женщина для меня не избавлялась от трусов.

Грудь вздымается, волосы, наконец-то, растрепаны. К тому же она стоит босиком! Босиком на грязном полу! Вопиющее безобразие для такой чистюли как она.

– Ты вообще придурок?! Мне кто-то в трусы забрался и покусал!

– Рад, что ты перешла на «ты» и, наконец-то, сказала хоть какое-то ругательство вслух. Однако, ты не шутишь про покусал?

– Нет! – вскрикнула Лена, при этом не стесняясь залезла рукой под свою сорочку.  – У меня там все чешется. Кто это мог быть?

– Ой, боюсь тебе мой ответ не понравится. Из тех, кто любит полакомиться в трусах, я так-то знаю только манд… лобковых вшей.

– Ненавижу тебя! Отдай мои трусы!

– Держи, – протягиваю ей труселя, как вдруг по моей руке ползет муравей.  – О! – стряхиваю с себя насекомое. – Это был муравей, – Лена хватает свое белье, а я зачем-то заглядываю на ее постель. Охренеть. – Да там он не один.

– Что?!

– Муравьев говорю здесь много. Ты, видимо, что-то сладкое втихушку жрала, вот они и пришли к тебе откуда-то… в трусы. Все, все, не волнуйся, я с ними покончил, – реально давлю рыжих тварей. Уж я-то в курсе, как эти суки больно кусаются. – Ты как вообще? Больно ударилась? – спускаюсь с сиденья и перевожу взгляд на Лену.

– Не знаю. Не помню. Что теперь делать?

– Ну… член муравью приделать.

– Какой же ты… слов нет!

– А можно поступить по-другому. Я предлагаю единственное правильное решение в сложившейся ситуации.

– Пить коньяк, пока друг другу не понравимся?! – раздраженно бросает Лена.

– Пару рюмашек, а потом только трахотерапия. Стресс, как рукой снимет.

– У меня там все чешется!

– Почесать?

– Ты реально больной. Хотя, о чем я, ты же Вова!

– Вообще-то, я Демьян, приятно познакомиться, – протягиваю руку опешившей Петровне.

Руку мне она ожидаемо не подала. А вот то, что на ее лице появится улыбка, а затем Лена начнет издавать охренеть какие странные звуки, напоминающее то, чего у нее явно давненько не было – крайне неожиданно.

– Ты что, кончила только что?

– То есть ты серьезно не Вова? – игнорирует мою реплику.

– Серьезнее некуда.

– Ну хоть одна приятная новость, – облегченно выдыхает. – А с какой целью ты так представился?

– Это было несколько забавно, учитывая, что ты мыслила вслух, «только не Вова, только не Вова». К тому же мне скучно, надо было как-то себя развлечь.

– Не сочтите за повышенный интерес к вашей персоне… но все же, сколько вам лет, лже-Владимир? – эх, недолго Шишкина тыкала, а жаль.

– На днях грядет страшная цифра.

– Пятьдесят? – с ехидной улыбочкой добавляет она. Готов поклясться, сейчас Лена непонятно откуда хапнула микс из храбрости и стервозности. И это, несмотря на явный пожар у нее в промежности.

– Почти. Сорокет.

– Надо же, а я бы вам дала значительно больше.

– Рад, что ты бы мне дала. Ну как говорится – все впереди.

– Учитывая, что вам так много лет, пора взрослеть, Демьян. Наверное, ваш не самый здоровый образ жизни сказывается на вашем не слишком молодом лице, – колко добавляет Петровна, вновь игнорируя мою реплику.

– Наверное, но лучше так, чем зож-хуеж.

– Давайте с вами договоримся, не употребляйте при мне обсценную лексику. Ой, простите, вам, наверное, непонятно. Не материтесь при мне. Заранее благодарю, Демьян, – и все-таки, Лена та еще стерва. Моя жалость к ней после атаки муравьев улетучилась в неизвестном направлении, как только эта чопорная стерва включила режим суки.

– В жопу засунь себе свое «благодарю».

– Что вы сейчас сказали?!

– Ну хорошо, будь по-твоему – в анальное отверстие.

– От вас другого не стоило и ожидать.

– Укус муравьев вызывает сильную аллергическую реакцию. Это не шутки, – вполне серьезно произношу я, доставая из-под сиденья дорожную сумку. Нахожу в ней аптечку и достаю нужную мазь. – Наклади, поклади, наложи, или что там тебе больше нравится, на свою зудящую промежность мазь. И, желательно, побыстрее, – протягиваю Лене мазь. Та неохотно, но берет.